Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Фу, коньяк хлестал? — возмутилась в ответ Марина. — Разит как от винной бочки. Ты мне это бросай, спортсмен.

— А что я? Я только попробовал. Я таких бутылок в жизни не видал.

— Надо думать! Вот и не надо тебе их видеть. А то что-то ты распробовался, как я погляжу.

Любомир скривился: подумаешь, было бы из чего трагедию делать. Что, если он спортсмен, то и рюмки не выпей?

Марина Львовна, сама в расстроенных чувствах, долго юношеских стенаний выдержать не смогла, выгнала Надьку с Любиком из дома. «Сходите, проветритесь, собака вон не гуляна».

Но и Кира не собиралась молчать. Молчать не собиралась, а и говорить не спешила. Стояла перед Мариной, выразительно уперев руки в бока, сверлила уничтожающим взглядом.

— Ну что ты на меня смотришь? — истерично закричала Марина Львовна, не выдержав взгляда. — Что вы все на меня смотрите как на врага? Я своей дочери добра желаю! Достаточно того, что я всю жизнь провела в очередях и считая копейки! Если есть хоть малейшая возможность уехать отсюда, мы не имеем права ее упускать. Я ладно, но мои дети еще успеют пожить как нормальные люди.

Кое с чем из этих доводов Кира, конечно, могла бы согласиться, но в целом…

— Что? — Марина Львовна закусила удила. — Ты им желаешь такой жизни, как у нас с тобой? Этот чертов Уолтер увидал на кухне целлофановые мешки, которые ты выстирала и сушиться повесила, так у него чуть глаза на лоб не вылезли. Вера говорит, что он на нашу жизнь смотрит и только удивляется, удивляется и морщится.

— Ну конечно! — съехидничала упрямая Кира. — Да они уверены, что мы тут каждый день икру черную ложками жрем, тетеревами закусываем. Такие пиры каждый раз затевать, виданное ли дело!

— Да, он не догадывается, как мы на самом деле живем. Ты сегодня с утра в «Севере» за тортом больше часа стояла, так еще радовалась, что немного народу, а он этот торт лопал и знать не знал. У них ведь зашел в магазин и купил один из ста тортов, что на прилавке. Из ста! И никаких очередей! Вот мы с Колей в прошлый год в Болгарию ездили — это же совсем другая жизнь! А Канада не Болгария.

— Мариша, все это да, — тяжело вздохнула Кира, — но как же без любви? Она же его не любит совсем.

— Ничего, полюбит, ей на это целый год дан. Привыкнет. И что такое эта твоя любовь? Вздохи на скамейке с каким-нибудь соседским мальчишкой? Поцелуи при луне? А что потом? Потом один серый быт, который любую любовь убьет, даже самую сильную. Глупости! Я замуж выходила, ни о какой особой любви не думала, и, как видишь, жива.

— То-то и оно, — грустно подтвердила Кира, — то-то и оно. Как оно тебе без любви, а, Марина?

Марина Львовна вздрогнула, но не ответила, начала яростно двигать стульями, придвигая к столу.

Кира поправила на животе фартук и принялась убирать со стола. Собрала в стопку грязные блюдца, сверху водрузила чашки, подняла хрупкое сооружение и поставила обратно на место. Обернулась к Марине.

— Мариша, — простонала Кирочка, — пожалей ты дочь. Он же тебе ровесник. У Верочки никого в жизни не было, а тут этот, с простатитом.

— С ума сошла! — от возмущения округлила глаза Марина. — У них там нет простатита.

— А что, у них в Канаде после сорока георгины в штанах зацветают?

— Я не знаю, что там у них зацветает, только знаю, что он в антикварном на Садовой купил старую чернильницу за тридцать долларов. Нет, подумай, отдать тридцать долларов! Какая-то старая чернильница, а? Ты можешь себе такое позволить? Вот и я не могу.

— Да на какого ляда она мне нужна? — рассердилась Кира. — Мариночка, очнись! Этот Вольтер тебе ровесник. Так у тебя уже дети взрослые, а он только жениться надумал. Это что, нормально, когда мужик за сорок первый раз женится? Мы же о нем ничего не знаем.

— Как не знаем? Да он тети-Нинин родной сын.

— И дальше что? Что ж он столько ждал-то? А я тебе скажу: у этого твоего шикарного варианта с бабами проблемы, в этом все и дело. За него, поди, ни одна их канадская бабенка замуж не идет, вот он сюда и намылился. И ведь, глянь, из двоих не Надю выбрал, а Веру, которая будет ему безропотно в рот глядеть. Ох, не дурак мужик.

— Да ладно, просто Надька двух слов по-английски связать не может. Чему их только в школе учат? Говорила бы Надька хорошо, так выбрал бы Надьку. Какая ему разница?

— Марина, ты себя послушай! Приехал заморский барин, выбрал себе из двух девочек ту, что поудобней. «Какая разница!» Вот именно, чистый расчет…

Заскрипела дверь в спальню, и на пороге возник, словно зомби, Николай. Тронутые сединой волосы всклокочены, дряблый живот навис над резинкой цветастых семейных трусов, из-под которых двумя загогулинами — бледные, с прожилками вен ножки. Пошаркал тапками в туалет, прохрипев по дороге, будто придушенный: