Юрий Андреев - Республика самбо

В полном безмолвии, по два человека с каждого конца несли самбисты на плечах прогибающуюся жердь с привязанным Глебом. Сергей шел впереди. Немного не доходя до Глебова дома, жердь поставили к дереву. Тихо подошли к дому. В комнате тускло горела керосиновая лампа. Около одного из окон стоял стол. За ним самбисты неожиданно увидели Тамару Касаткину — пловчиху. Будучи старше других студентов, она обычно держалась в стороне, глядя насмешливыми глазами пожившего человека на суетню и проделки буйной молодежи… Низко склонив голову, она медленными движениями, иногда задумываясь подолгу, зашивала куртку Глеба..

— Вот так композиция!..

Самбисты безмолвно переглянулись, энергично зажестикулировали. Затем, согласно кивнув, Антон и Женя подсадили Сергея в боковое окно, он бесшумной поступью, как призрак, проскользнул к шкафу за спиной у Тамары (бывая у Глеба, самбисты знали, где он хранит продукты) и тихонько потянул дверку. Ребята увидели, как Касаткина, может быть от скрипа дверцы, вскинулась, посмотрела по сторонам, но потом снова опустила голову и продолжала шить. Сергей, как тень, недвижно застыл в полумраке за ее спиной. Переждав минутку, он тихо взял непочатую буханку, положил на ее место полтинник, так же неслышно прошел назад и выпал на руки друзей.

Проходя мимо жерди с неподвижным Глебом, Антон сунул руку под мешок и выдернул у пленника изо рта кляп. Глеб молчал. Антон распустил узел на руках. Глеб не шевельнулся. Самбисты тихонько отошли по тропе и затем припустили что было духу домой.

Проснувшись, они сразу вспомнили события вчерашнего вечера. Здоровенная буханка лежала на столе реальным доказательством того, что похищение Глеба — факт. С большой долей неловкости и волнения — при всем сознании своей правоты — ожидали они появления тренера. Валька даже высказал мысль, что Корженевич вообще больше не придет.

— Куда ему деваться! — возразил Сергей. — От заработка Глеб еще никогда не отказывался.

Позавтракав, самбисты улеглись загорать на утреннем солнышке. Шло время, Глеб не появлялся.

— А может быть, и впрямь не придет? — спросил Кирилл.

— Отчего же ему не приходить? — вдруг раздался голос Корженевича, поразивший их, как гром с ясного неба. Они мигом повскакивали. Глеб, неизвестно когда пришедший, сидел рядом с ними на камне и рассматривал их. Самбисты быстро выстроились.

Все так же, сидя на камне и постегивая себя прутиком по ноге, Глеб молча, с недоброй усмешкой смотрел на них.

— Так отчего, Кирилл, я не должен приходить, по-твоему? — повторил он.

Наступило неловкое молчание.

— А мы, Глеб, беспокоились, не простудился ли ты вчера, — ответил вместо Кирилла Сергей, нагловато глядя ему в глаза. — Ты ведь, говорят, бегаешь по вечерам, а нынче вечера холодные стали..

— Н-да, так, так. Бегаю, значит, по вечерам. Ясно, ясненько, — не торопясь, проговорил Корженевич, разглядывая самбистов. Они стояли навытяжку. Глеб не торопился командовать «вольно» и продолжал с недоброй задумчивостью смотреть на них.

— Ну что ж, приступим, — промямлил он, вставая.

Урок пошел так и не так, как прежде. Глеб проделывал обычные свои упражнения, и борцы повторяли их. Но теперь он совершенно не следил за ними. Он работал сам по себе, а они как хотят. Куда делись его командирские окрики и энергичные замечания, лишь изредка он ронял словечко или делал небрежный жест. Поняли — хорошо, не поняли — ваше дело.

Самбисты мечтали о том дне, когда Глеб приступит к объяснению «передней подсечки». Это был коронный бросок Корженевича, он проводил его с такой молниеносной быстротой, что они никогда не могли уследить за началом движения. И надо же случиться, что этот долгожданный прием стали проходить сейчас! Глеб, вопреки обыкновению, выбрал для показа не Антона, а Валентина. И это насторожило самбистов — значит, бросок пойдет у Глеба за счет преимущества в силе, а не за счет технического исполнения. Но нет, Корженевич дал четкое объяснение биомеханической схемы броска, которая показалась им очень убедительной: подсекать ногу противника надо, когда она выставлена вперед; руки одновременно работают так, будто перебрасывают через плечо тяжелый камень. Самбисты приступили к отработке приема, Глеб же с демонстративным равнодушием стал на краю ковра, заложив руки за спину. Боже, как отличалась их топорная работа от его виртуозных бросков!