Юрий Андреев: Багряная летопись

Сержант? Сейчас ко мне придут из «Аэроплана». Пропустите. — Начальник восточного отдела Интеллидженс сервис господин Уильямс опять нажал вилку телефона и попросил новый номер.

— Мисс Лилия? Да, я. Попрошу принести мне все, что у нас есть о новом военно-морском министре большевиков — о «наркоме» Фрунзе. Благодарю вас.

Респектабельный, плотного сложения мужчина, седовласый, в отшлифованных почти до полной прозрачности очках, закурил сигару, откинулся в кресле. «Итак, просят в достойной форме объяснить офицерам воздушного флота ее королевского величества причины феноменальных успехов Михаила Фрунзе. За несколько лет встал в ряд с крупнейшими полководцами всех времен и народов, стал военно-морским министром. Почему?.. Потому что его доктрина оправдала себя? Не будем об этом!.. Обстоятельства ему благоприятствовали? Ну, уж я-то во всяком случае делал все, чтобы он сломал себе шею как можно раньше. Многие сильные мира сего добивались того же. Колчак, Жанен, Нокс, Гревс, господин Врангель, господа эсеры. Очень добивались! Где же объяснение? Личная одаренность?.. Да! Феномен, уникум, неповторимое сочетание личных свойств. Так и скажем».

— Это вы, мисс? Благодарю вас, положите досье на стол. Славная погодка сегодня, не правда ли? Да, через часок, пожалуйста.

«Уникум. А не многовато ли уникумов для одной страны? И не уникально ли, что эта страна — нищая, безграмотная — выбросила нас, выбросила прочь и всех других? Нет, не будем об этом! — Джентльмен раздраженно заходил по мягкому ковру. — Плебс! Хамье! Насекомые!.. Да, но вот у них один гениальный стратег, вот другой, вот третий… О боже! Ну, не будем об этом…»

Он обернулся на вежливый стук:

— Заходите! Добрый день, молодой человек. Не правда ли, отличная погодка? Итак, что же вы принесли мне? Суждения большевиков? Любопытно, любопытно! Что говорит мистер Калинин, президент всея Московии? «Для меня не подлежит никакому сомнению, что жизнеописание Фрунзе может стать настольной книгой для воспитания нашей коммунистической молодежи». Ну знаете… Тут же высказывания этой международной коммунистки, которую проморгали изъять наши немецкие друзья, — Клары Цеткин. «Полководца, равного нашему Фрунзе, нет и не может быть во всем мире, ибо нет и не может быть во всем буржуазном мире полководца, с которым органически связаны мысли и чувства миллионов. Нет и не может быть полководца в буржуазных государствах, на которого обращены взоры угнетенных, где бы эти угнетенные ни находились: в соседней ли Германии, Китае, Индии или в каком-нибудь другом месте земного шара».

Ну, мой юный друг, все это, мягко говоря, не находки.

Сотрудник «Аэроплана» сокрушенно развел руками.

— А это кто? Воронский, критик? Знаю, знаю! Критик, которого критикуют, хе-хе-хе! Может быть, хоть здесь будет что-либо оригинальное? Ведь Воронский, если не ошибаюсь, — его шеф по дореволюционной заговорщицкой деятельности. «На вершинах власти одни из выдающихся замечательных людей управляют и руководят, создавая вокруг себя среду преклонения, авторитета, другие сильны дисциплиной, третьи — деловитостью и практицизмом, четвертые — дипломатичностью и приспособленностью. Товарищ Фрунзе создал вокруг себя среду крепкого, сердечного и отрадного содружества. И дисциплина, и авторитет, и такт, и деловитость проходят через это содружество. Известно, как прочно он связан с текстильным иваново-вознесенским рабочим краем. Это связь революционных бойцов, но целиком проникнутая дружбой. Он прямодушен и открыт. Он слишком духовно богат, чтобы идти кривыми окольными дорогами». Да, немногим лучше остальной демагогии.

Джентльмен бегло просмотрел остальные агентурные донесения, отбрасывая одно за другим в сторону.

— Не находка, мой друг, ваша подборочка, не находка! Если что-либо этакое появится в вашем «Аэроплане», то мы с вами улетим далеко-далеко, хе-хе-хе! Ну что ж, полистаем теперь мою папочку. — С гордостью нумизмата он принялся извлекать из нее документы. — Все, все может пригодиться настоящему разведчику, мой юный друг, и мы не брезговали ничем: вот, к примеру, письмо Софии Фрунзе к своему мужу.