Андраш Беркеши - Стать человеком

— Не хотите потанцевать? — спросил Миклош и взял Жоку за руку.

— Нет, у меня что-то нет настроения падать в объятия, — отклонила она его предложение, но руки не отняла. — Так как же мы будем спать в одной комнате?

— Давайте сначала выпьем, — уклонился он от ответа, заметив направлявшегося к ним официанта. — Сейчас нужно за что-нибудь выпить. — И Миклош ласково улыбнулся.

— Тогда придумайте какой-нибудь оригинальный тост. — Жока отпила половину рюмки, а затем положила в чашечку с кофе кусочек сахара. — Терпеть не могу, когда говорят банальности.

— Вы всегда такая рассудительная? — поинтересовался Миклош. — За это лучше выпить кофе.

Жока кивнула.

— Как прикажете понимать ваш многозначительный кивок?

— Как ответ на заданный вопрос. Вообще-то я не рассудительная, но и не такая простушка, как может показаться с первого взгляда.

— К чему вы клоните?

— Боюсь, что вы разочаруетесь. Вы достали отдельный номер и теперь, вероятно, надеетесь весело провести вечер...

— Сейчас вы заговорили тоном опытной матроны... Можно подумать, что у вас богатое прошлое.

— Как-никак мне уже двадцать. Однако вы так и не ответили на мой вопрос.

— Как мы будем спать в одной комнате?

Девушка кивнула.

— Не ставьте меня в неудобное положение, Жока, и не заставляйте лгать. Давайте постараемся хорошо отдохнуть, а там видно будет.

— Неужели вы на что-то рассчитываете?

— А зачем об этом говорить?

Оркестр умолк, и танцующие разошлись по своим местам. В баре наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенным говором посетителей.

— Если нет других вариантов, придется ночевать в одном номере, но только безо всяких глупостей...

Миклош допил кофе.

— А почему же вы поцеловали меня в машине? — спросил он.

— Захотела, вот и поцеловала. Уж не думаете ли вы, что я и не целовалась до сих пор?

Миклоша немного покоробила прямолинейность Жоки. «Уж не думаете ли вы, что я и не целовалась до сих пор?» — эти слова она произнесла таким обыденным тоном, будто спрашивала, какая сегодня погода.

— Я этого не думаю, — спокойно ответил офицер.

Заметив перемену в настроении Миклоша, Жока взяла его руку и погладила:

— Товарищ подполковник, не надо так расстраиваться. Человек строит планы, мечтает о чем-то, но ведь не все мечты сбываются. Если хотите, я еще раз вас поцелую, однако это еще ничего не значит.

— Вы всегда такая или просто хотите позлить меня?

— Какая? Давайте расплатимся и уйдем отсюда, хорошо?

С испорченным настроением они поднялись в номер. Это был довольно дешевый номер — с двумя кроватями, но без ванной.

Войдя в комнату, Жока остановилась и огляделась:

— Не ахти как шикарно, но, по крайней мере, тепло. — С этими словами она подошла к окну и, отодвинув гардину, посмотрела на засыпанную снегом улицу. — Снег все еще идет. Если погода не изменится, нам, пожалуй, все рождественские праздники суждено тут просидеть. — И, повернувшись к Лонтаи, она добавила: — А что мы будем делать, если ночью начнется проверка? Чего доброго, заберут за безнравственное поведение.

— Не бойтесь, никуда вас не заберут. — Миклош сел на один из стульев. — Пока вы со мной, вам бояться нечего.

— А я и не боюсь.

— И меня не бойтесь. Так на какой кровати вы будете спать?

— Вот на этой. — Жока показала на кровать возле окна. — Проявляйте выдержку, товарищ подполковник! — Жока обошла вокруг стола, приблизилась к Миклошу и взъерошила ему волосы: — Ну, Миклошка, право... Будьте пай-мальчиком, я прошу вас...

Он взял ее за руку и усадил на кровать:

— Перестаньте портить мне прическу, иначе я за себя не отвечаю.

Жока наклонилась к нему и обняла за мускулистую шею. Они поцеловались.

— Ну, довольно, — проговорила она спустя минуту, освобождаясь из объятий Миклоша. — Право, хватит. — Она поправила платье: — Глупости все это! — и, став вдруг серьезной, полезла в сумочку за сигаретами.

Сильный ветер стучал наполовину опущенными жалюзи. Миклош встал и опустил их до конца. Завывания ветра слышались теперь не так отчетливо. А из бара по-прежнему доносились приглушенные звуки музыки.

Некоторое время они сидели молча. Затем Миклош, нисколько не стесняясь, будто перед ним была не Жока, а собственная жена, начал раздеваться.

— Ты женат? — спросила его девушка, неожиданно, но довольно естественно переходя на «ты».

— Ты прекрасно знаешь, что нет, — ответил Миклош.

— Мне вдруг показалось, что ты солгал, что у тебя есть жена и дети.