Ольга Баумгертнер - Вновь стать человеком

Барн неспеша вышел из корабля, глубоко вдохнул земной воздух, которым не дышал уже три года, и направился к зданию космопорта. Встречает ли его Мали, или нашла себе другого парня? Но он зря беспокоился – одинокая хрупкая фигурка девушки бросилась ему навстречу.

– Привет! – крикнула она и вручила ему странный букет цветков, искусно сделанных из разноцветной фольги.

– Только не говори мне, что у вас сейчас такая мода, – проговорил он, машинально взяв букет и оглядывая наряд Мали.

– Ты угадал, – захихикала она и завертелась перед ним в своем странном платье.

Материал стального цвета ослепительно сверкал на солнце, а пуговицы напоминали ряды перемигивающихся лампочек. Губы и волосы Мали также имели серебристый цвет.

– Надеюсь, она скоро пройдет, – пробормотал астронавт.

– Это вряд ли, – улыбнулась она и потащила его за собой. – У нас сегодня обширная программа. Сейчас мы идем на выставку, а потом на концерт.

– Ты считаешь, что мне не надо сейчас пойти отдохнуть и привести себя в порядок?

– Нет. Ты только что спустился со звезд. Пусть все об этом знают.

«Интересно, – подумал он. – Это тоже мода – иметь парня астронавта?»

Вскоре они оказались перед сверкающим, словно куб металла, зданием. Прямо над входом висела голограммная вывеска: «Выставка, посвященная искусственному интеллекту».

– Искусственный интеллект? – переспросил Барн. – Да это избитая тема, что нового они могут нам показать? Робота, который печет оладьи?

– Может, не совсем ново, но выглядит потрясающе. Пойдем, сегодня последний день и ты должен это увидеть.

Они вошли внутрь и оказались в пустынном коридоре, вдоль стен висели огромные, от пола до потолка, картины, которые больше напоминали компьютерную графику.

– Картины? – удивился он. – Я думал здесь будут представлены модели роботов.

– Подожди, – Мали шла по коридору, читая названия полотен, пока не остановилась перед одной. – Вот эта.

– «Узурпаторы и рабы», – прочел Барн подпись рядом с картиной, и вдруг Мали толкнула его.

Он зажмурил глаза, думая, что сейчас сильно стукнется лбом о стену, однако удара не последовало. Он пролетел по инерции еще три шага и, остановившись, открыл глаза. Он был в картине, в огромном зале, где на постаменте, словно на троне, стоял огромный компьютер, а по бокам – две шеренги сверкающих металлом роботов.

Барн обернулся к стоявшей за спиной Мали.

– Обязательно было толкать меня? – поинтересовался он.

– Прости, я хотела, чтобы это было сюрпризом.

– Это точно, – отозвался Барн. – Значит, это голограммные картины? Сделаны просто здорово. Ходить здесь можно?

– Конечно.

Они прошли между шеренгой жутких, оснащенных всяческим оружием роботов, когда появились пять человек, тощих и испуганных, в набедренных повязках. Постоянно кланяясь, они подошли к Главному Компьютеру и стали преподносить ему свои дары: машинное масло, болты и гайки различных размеров, какие-то небольшие платы и микросхемы. Все это показалось Барну несколько нелепым. Один из роботов по приказу Главного Компьютера охраны влил себе принесенное масло, поскрипел суставами и вдруг со страшным грохотом рухнул на каменный пол.

– Изменники! – металлическим голосом взвизгнул главный компьютер, завращав своими глазами-камерами. – Уничтожить бунтовщиков.

Роботы подняли свое оружие, и на рабов полилась струя огня. Потом один из роботов с пылесосом убрал мусор и вновь занял свое место в молчаливой шеренге.

Мали повела астронавта дальше. Следующая картина называлась «Обреченные». Масштабность этой голограммы поразила Барна – они оказались в огромном городе. Всюду деловито сновали роботы, люди же повелевали ими и были наивны и беспечны. Барн и Мали бродили по улицам и видели, что работают только роботы, а люди предаются развлечениям. А потом жизнь и суматоха стала незаметно замирать. И тут астронавт уловил звучавший на улицах один и тот же диалог: хозяин что-то просил исполнить робота, а тот отказывался:

– Я не могу, господин.

– Почему? – изумлялся человек.

– Кончилось горючее.

– Вызови команду по заправке.

– У них тоже кончилось горючее. Везде кончилось горючее. На всей земле. Прощайте, господин, – говорил робот и замолкал навсегда.