Юлия Лавряшина - Простить нельзя помиловать

– Семь? – Игорю Андреевичу пришлось переждать, пока солнечные «зайчики» воспоминаний о другой семилетней девочке не перестанут метаться перед глазами. – Берегите ее, Лиля…

Она кивнула:

– А вы себя берегите, доктор. Таких, как вы, больше нет. Не одна я так считаю… И знаете что, Игорь Андреевич… Женитесь, пока не поздно!

У него даже щека дернулась:

– Что?! Жениться?

– Конечно, жениться. И как можно скорее родить ребенка. Только вы, пожалуйста, не забывайте, Игорь Андреевич, что это будет совсем другой ребенок. Не сравнивайте. Это вас всех сделает несчастными…

Отвернувшись, Костальский медленно прошелся по ординаторской, остановился поодаль, исподлобья глядя на державшуюся за костыли Лилю.

– Кстати, от кого вы узнали?

Ей действительно стало неловко, будто она без разрешения прочла его дневник. Игорь Андреевич видел, что это непритворно.

– Одна девочка рассказала.

– Девочка… – ворчливо повторил он. – Как вы-то решились родить вашу девочку с вашим-то диагнозом?

Лиля с облегчением рассмеялась – позволил ей всеведение.

– Вопреки всему и всем! Врачи, естественно, хором запрещали.

– Ну, естественно!

– Но я решила: один раз я должна это сделать.

– Один раз…

– Больше я, конечно, на такой подвиг не решусь, – она посмотрела ему в глаза, но Игорь Андреевич не выдержал, отвел взгляд и поменял тему:

– Значит, вы еще и Дину Шувалову пригрели… Немного легкомысленно, вам не кажется?

– Еще как легкомысленно! Я вообще очень легкомысленная особа.

Костальского рассмешило это признание. «И это говорит человек, силе духа которого впору памятник ставить! Что за женщина, боже мой!» Он вдруг вспомнил, что ни разу не прикоснулся к ее лицу, хотя так любил проводить пальцами по гладким женским щекам. У Нади кожа как бархат… Раньше это сравнение казалось ему не очень удачным литературным приемом.

Он вернулся к прежнему разговору:

– И сестра у вас, кажется, есть?

– А как же! Они с Танюшкой вчера наконец-то из деревни приехали. Так что теперь все будет отлично!

– Отлично? – повторил Костальский с недоверием. – В одной комнате? Или у вас…

– Нет, одна, – подтвердила она таким беззаботным тоном, будто речь шла об одной вилле.

– И вы туда всех впихнуть собрались? С ума сойти… Я, кажется, догадываюсь, какая сказка в детстве была вашей любимой…

– И совсем даже не «Теремок»! – У нее чуть заметно дрогнули тонкие губы. – «Русалочка».

На этом слове его сердце вновь провалилось в воспоминание о прошлом, но Игорь Андреевич смолчал.

– Причем, скорее наш фильм, чем оригинал Андерсена.

– Почему? – тупо спросил Костальский.

Он не помнил ни ту, ни другую версию. У него когда-то была своя Русалочка…

Лиля засмеялась:

– Сразу видно, что вы в свое время не рыдали над этой историей, как мы с сестрой. Той Русалочке каждый шаг давался с болью. Потому что это не просто – научиться ходить, если от природы тебе дан хвост…

Поднявшись в ортопедию, Игорь Андреевич подошел к дежурной медсестре:

– Дина Шувалова забыла забрать выписку. Насколько я знаю, она собиралась пожить у Лилиты Винтерголлер… Найдите мне ее адрес, я завезу по дороге домой.

– Сейчас, Игорь Андреевич, – отозвалась Маша удивленно. – Я запишу вам.

– Уж будьте любезны, – он насмешливо подмигнул и подумал, что как раз этого делать не следовало. Про него и так черт-те что болтают… Интересно, почему?

Уже направившись в соседнее отделение, Костальский спохватился и крикнул сестре:

– Я буду в травме!

Она кивнула. Всем казалось вполне нормальным, что он разрывается на два отделения. Если не он, то кто же?!

Усмехнувшись, Игорь Андреевич стиснул лежавшую в кармане ручку и зашел в девятую палату. Как он и надеялся, Босяков, один изо всех, не спал. Сидел на кровати, сгорбившись, и разглядывал свои желтые, лопатами, ногти. Морда испитая, небритая, татуировки даже на шее…

– Завтра вас выписывают, – проговорил Игорь Андреевич тем ровным тоном, каким всегда обращался к этому больному. – У вас есть кому позвонить? Лучше бы приехали на машине. С вашей ногой трудно будет спуститься в метро.

Тот откашлялся с туберкулезным надрывом:

– Доктор, я это…

– Вас заберут?

– Ну, само собой. Я братану звякну.

– Хорошо. Выписку заберете у дежурной сестры, я завтра отдыхаю.

– Лады. Это… Доктор!

Костальский обернулся в дверях:

– Ну, что еще?

Стрельнув глазами по сторонам, Босяков понизил голос: