Дмитрий Липскеров - Сорок лет Чанчжоэ

Славист почти не думал над смыслом расшифрованных страниц, все его существо захватила злоба, заставляющая деревенеть мышцы тела и работать со сбоями мочевой пузырь.

– Если я что-нибудь не предприму, то сойду с ума, – думал Гаврила Васильевич, кладя очередной лист с расшифровками в пачку. – Как посмел этот ничтожный человек усомниться в подлинности моего открытия! Недаром говорят: – У кого сильно в мышцах, у того слабо в голове!" Я бы с удовольствием разделал его тушу по всем правилам мясницкого искусства! Сначала бы шкуру снял, затем вырезал сердце и смотрел, как оно, бычье, трепыхается беззащитно в моих ладонях, плача кровью…" Гаврила Васильевич опять испытал желание убить. На сей раз это чувство было непреодолимым, мутящим сознание, мешающим сосредоточиться на работе.

Славист отложил бумаги в сторону. – Пойду прогуляюсь", – решил он, поднявшись со стула и пройдя в кухню. Там он зачем-то взял длинный изогнутый нож, взрезал им подкладку пиджака и уложил тесак между двумя тканями, осторожно прижимая прощупывающееся лезвие рукой. Затем учитель снял со стены веревку, на которой обычно сушилось его нижнее белье, смотал ее в клубок и засунул в карман брюк.

Он коротко взглянул на часы с кукушкой, отметив, что время уже позднее, к двенадцати, и вышел на улицу.

Идти было некуда, а потому Гаврила Васильевич в странном забытьи остановился возле входа в интернат, укрывшись от фонаря в тени старой липы. Так, замерев, он простоял некоторое время, пока его глаза не различили в лунном свете фигуру подростка, спешно приближающегося.

– Джером!" – подумал учитель, щупая сквозь подкладку лезвие ножа.

Когда подросток приблизился, славист резко шагнул из тени и лицом к лицу столкнулся с Супониным.

– Супонин? – удивился он.

– Господин Теплый! – Подросток от неожиданности икнул и вытаращил на учителя глаза.

– Так-так!.. – протянул Гаврила Васильевич. – Позвольте спросить вас, откуда вы прибываете в столь поздний час?

– Я… Да я, это… – замялся Супонин. – Понимаете ли…

– Не мямлите, Супонин! Я же понимаю, что вы старше своих соучеников на два года, а потому у вас желания, отличные от них. Вы почти уже взрослый человек.

Будь другой на вашем месте, я просто дал бы ему линейкой по голове и лишил бы ужина!.. Вам уже исполнилось пятнадцать?

– В прошлом месяце… – ответил подросток, пока не понимая, минула его кара Господня или над головой все еще вознесен меч возмездия.

– Вы – взрослый человек, поэтому я разговариваю с вами по-другому.

Расслабьтесь! Я не буду вас наказывать.

– Спасибо.

Гаврила Васильевич взял подростка под руку и неторопливо зашагал с территории интерната, увлекая в доверительной беседе Супонина за собой.

– Вы, наверное, думаете, что я старый и не понимаю интересов вашего возраста?

– Что вы! Вы совсем не старый!

– На самом деле вы так не считаете. Я вспоминаю время, когда мне было пятнадцать лет. Все старше двадцати пяти казались мне увядшими стариками, не способными понять моих страстей и желаний. В пятнадцать лет я в первый раз влюбился и так же, как вы, бегал по ночам на свидание к предмету своей страсти… Вы были на свидании?

– Ага, – ответил Супонин, Гаврила Васильевич втянул в себя воздух.

– Какими духами вы пользуетесь?

– – Бешеный мул", – ответил подросток, радуясь, что наказания не последует и что учитель Теплый оказался на поверку не таким уж и мерзким, каким слыл в интернате.

– Приятный запах. Наверное, вашей подруге он нравится. Как ее зовут, если не секрет?

– Анжелина.

– Как?! Неужели Анжелина?

– А что такое? – испугался Супонин.

– Не может быть! Такое совпадение! Да знаете ливы, что, когда мне было пятнадцать лет, мою возлюбленную тоже звали Анжелиной!

– Здорово! – обрадовался подросток и вдруг внезапно ощутил, как под сердцем у него беспричинно засосало. Какая-то тоска вошла во все члены.

– Опишите мне ее, – попросил славист и оглянулся на здание интерната, оставшееся далеко позади и целиком закрытое густой зеленью. Он все крепче сжимал руку мальчика, не чувствуя, как из подмышек поливает потом. – Расскажите мне о ней скорее!

– Я не знаю, что и сказать, – растерялся Супонин.

– Сколько ей лет?

– Наверное, семнадцать.

– Она красива?

– Вроде ничего…

– А где вы познакомились?

– В кондитерской.

– Вы первый с ней заговорили или она с вами?

– Кажется, я.

– И что потом?

– Мы гуляли с нею, зашли на карусель.