Орхан Памук - Новая жизнь

Я помню, с кем-то целовался в щеки; меня поздравляли с тем, что я такой молодой, обнимали за то, что такой искренний. И потом я стал им рассказывать о телеэкранах, красках и времени в автобусах. Подождите, перебил меня приятный молодой торговый представитель «Текеля». Сейчас наш экран станет концом для тех, кто приготовил нам эту ловушку; новый экран — новая жизнь. Кто-то рядом со мной вставал и садился, а я подсаживался к другим и начинал рассказывать: об автокатастрофах и о случае, несчастном случае, о смерти, о покое, о книге, о неповторимом миге выхода… Должно быть, я зашел очень далеко: я произнес слово «любовь» и, привстав, посмотрел туда, где она сидела. Джанан была среди пристально рассматривавших ее учительниц и жен. Я опустился и сказал: время — это автокатастрофа, несчастный случай, мы живем в мире в результате этого случая. И здесь находимся из-за случая. Позвали какого-то фермера в кожаной куртке и сказали, что я должен его послушать, раз меня интересует время. Старым он не был, хотя кряхтел и охал. «Вы меня слишком высоко цените!» — сказал он и вынул из внутреннего кармана свое «скромное» изобретение — карманные часы, которые чувствовали, когда человек счастлив, — тогда они останавливались, и счастье длилось бесконечно. А когда человек был несчастлив, стрелки часов торопливо бежали вперед, и беды моментально кончались, и глазом моргнуть не успеешь. А ночью, когда человек спокойно спал около часов, они, эта маленькая, терпеливо тикающая вещица, сами корректировали разницу во времени, и утром человек вставал вместе со всеми, не став старше.

Я произнес было: «Время…» — как вдруг засмотрелся на медленно покачивавшихся рыб в аквариуме. Ко мне приблизилась какая-то тень и сказала: «Нас обвиняют в том, что мы презираем западную цивилизацию. А на самом деле все наоборот… Вы слышали об останках христиан, много веков живших в пещерах Каппадокии?» Что же это за рыба говорила со мной, когда я общался с рыбами из аквариума? Пока я поворачивался к ней, она исчезла. Сначала я сказал себе — это всего лишь тень, а потом с содроганием уловил тот самый ужасный запах: «ОПА».

Не успел я сесть, как огромный усатый мужчина, нервно теребя цепочку от брелка, стал спрашивать меня: из какой я семьи, за кого голосовал, какое изобретение мне понравилось, что решу завтра утром? А я думал только о рыбах и хотел было предложить ему выпить со мной еще стаканчик ракы. Голоса, голоса, голоса слышались мне. Я помолчал. А потом оказался рядом с симпатичным торговым агентом «Текеля», — он сказал, что больше никого не боится, даже каймакама, у которого появились проблемы с дохлыми крысами, валявшимися перед витринами «Текеля». Интересно, почему в этой стране ликером торгует только «Текель», государственная монополия? Я вспомнил, чего испугался, и заговорил об этом: если жизнь — путешествие, то я уже полгода в пути и даже кое-что узнал. Если позволите, расскажу. Я прочитал одну книгу, лишился своего мира и, чтобы найти новый, отправился в путь! И что же я нашел? Кажется, ты, Ангел, можешь сказать, что я нашел! Я помолчал, подумал и стал о чем-то говорить, как вдруг, словно очнувшись от сна, вспомнил: Любовь. И начал искать тебя, Ангел, в толпе. Там, среди продавцов холодильников и их жен, рядом с человеком в бабочке и его дочерьми, под осторожными взглядами школьных учителей и тех, кто давно впал в старческий маразм, Джанан танцевала под музыку невидимого приемника с ка-ким-то долговязым нахалом-лицеистом.

Я сел на стул, закурил. Умел бы я танцевать… Как-нибудь так, как танцуют в фильмах жених и невеста. Попил кофе. Часы счастья, должно быть, неслись вперед… Покурить… Танцевавшим захлопали. Выпить кофе… Джанан вернулась к женщинам. Еще чашку кофе…

На обратном пути в отель я взял Джанан под руку — так же, как жители городка и коммерсанты своих жен. Кто этот парень из лицея, откуда он тебя знает? Аист наблюдает за нами во тьме маленьких улиц, с высокой башни… Мы, как настоящие муж и жена, уже было взяли наш ключ за номером девятнадцать у ночного портье, но вдруг лестницу передо мной загородил огромный потный человек весьма решительного вида, уверенный в собственной правоте.

— Уважаемый Кара, — обратился он ко мне, — если у вас есть время…

Я подумал — полиция; наверное, узнали, что мы украли свидетельство о браке у погибших пассажиров.

— Извините за беспокойство, мы могли бы немного поговорить? — Он явно был настроен на мужской разговор. Как изящно удалилась от нас Джанан с ключом от номера девятнадцать, аккуратно — чтобы не наступить на юбку — и грациозно поднимаясь по лестнице!