Эмилиян Станев - Будни и праздники

Я горячился, сердился, но так ни разу и не смог его переубедить. Телеграфист накрепко усвоил несколько простейших понятий и цепко за них держался.

Споры ни к чему не приводили. Наши возбужденные голоса только вызывали веселое любопытство стрелочника и буфетчицы да заставляли сидевших на крыше голубей тревожно склонять головки.

— Да бросьте вы, — умолял нас Векилов. — Давайте-ка лучше заведем патефон.

И он поскорее отправлял за ним служанку.

Услышав о патефоне, жена Векилова, которая с грудным ребенком на руках мрачно прислушивалась к нашему спору, сердито уходила, с грохотом хлопнув дверью.

Так мы и жили на станции.

Каждый день я давал себе слово избегать встреч с телеграфистом и все-таки оставался до его прихода. Споры выводили меня из себя. Я возвращался домой измученный, выбитый из колеи, запирался в комнате и жадно рассматривал свои работы, словно надеялся найти в них поддержку.

Иногда, правда, мы уступали друг другу, словно петухи, не решающиеся кинуться в драку. Тогда мы расхаживали вдоль линии, любовались отраженным в Янтре городом, смотрели на поезда, которые на минутку останавливались на станции, а потом с глухим рокотом исчезали в тоннеле.

Ангелов шутил с Руской или пел баритоном: «По морям скитаюсь я-а…», по привычке растягивая мелодию.

Он ухаживал за Руской свободно и просто, но девушка его сторонилась. Телеграфист болтал всякие глупости.

— Это что еще за фокусы? — любил говорить он. — Эхе! Мы ведь уже не чужие, жених с невестой, можно сказать! — и брал ее под руку.

Однажды Руска вырвалась и убежала домой. Телеграфист сказал мне:

— Она такая дикая потому, что мачеха ее заездила. Но я заставлю ее чувствовать себя свободней, как ты думаешь?

— Наверно, — ответил я.

Он долго еще рассказывал мне про Руску. Девушка ему нравилась потому, что была умной и работящей. Она выполняла всю домашнюю работу, терпела придирки мачехи и никогда не жаловалась. Ангелов ожидал перевода на одну из ближайших станций, а может быть, и повышения. Как только с этим выяснится, они обручаются. Девушка согласилась, правда, об этом согласии телеграфист узнал от отца.

— Не знаю, любит меня Руска или нет, не спрашивал. На влюбленную она не очень-то похожа. Скорей всего просто хочет поскорей выйти замуж да уйти из дома. Кому охота вечно слушать скандалы и терпеть издевательства. А может, она к кому другому неравнодушна, к тебе например, — неожиданно заключил он и испытующе посмотрел на меня.

Я сказал ему, что он ревнует.

— Что-то она с тобой слишком доверчива, — ответил телеграфист. — И в спорах чаще бывает на твоей стороне.

На этом мы расстались. Я поднялся по тропинке в город. Ангелов пошел через тоннель. Вскоре я почти забыл об этом разговоре. Какое значение имело для меня мнение девушки, чье присутствие я едва замечал? Что она могла понимать в наших спорах? Ее сочувствие казалось мне глупым.

Через несколько дней Ангелов действительно был переведен и получил повышение. Помолвка была назначена на следующее воскресенье.

Как-то после обеда я, как всегда, расставил свой мольберт в сосновой рощице у самой станции. В последнее время наша с телеграфистом вражда поутихла. Ему, поглощенному своими делами, было не до споров.

На тропинке показалась Руска. Она остановилась за моей спиной, потом присела на траву. Не оборачиваясь, я ответил на ее приветствие.

Неожиданно она сказала:

— Вы знаете, что завтра у меня помолвка?

— Да, и очень за вас рад.

Несколько минут прошло в молчании. Она смотрела, как я работаю.

— Как по-вашему, что за человек Ангелов? — вдруг спросила она.

— Славный парень. Мне кажется, вы сделали удачный выбор.

— Не шутите.

— Почему вы думаете, что я шучу?

Руска опять замолчала. Потом с досадой, за которой угадывалось глубокое убеждение, сказала:

— Он несерьезный человек.

— Напротив, — усмехнулся я. — Кто это вам сказал?

— Никто. Вы сами знаете, что оно так.

— Ангелов веселый человек, но это вовсе не значит, что он несерьезный. Вы ошибаетесь. Вы должны верить в него, ведь он ваш будущий спутник в жизни.

Она вновь замолчала, как будто ожидая, что я скажу еще что-нибудь, или обдумывая, как мне возразить. Но тут ее окликнула мачеха, и девушка скрылась так же неожиданно, как и появилась.

«Телеграфист прав, — подумал я. — Руска согласилась выйти за него, только чтоб уйти из дому. Сразу видно, что она не влюблена. Впрочем, может, она еще и не способна любить. Уж слишком подавлена ее душа. Вероятно, ей нужно какое-то сильное впечатление, какой-нибудь толчок. Но Ангелов действительно хороший парень, она просто его не знает».