Эрвин Штриттматтер - Погонщик волов

Когда наступает темнота, Ариберт и Дитер начинают буянить у себя по комнатам, еще позже они будут стрелять из окна в воздух. Выстрелы просверливают маленькие огненные дырки во тьме парка. Ариберт свешивается из окна и вопит: «Проснись, Германия!» В комнате со звоном бьется стекло. «Слон в посудной лавке», — бормочет Дитер коснеющим языком. Свет в комнатах молодых господ горит всю ночь напролет. И лишь под утро замок стихает.

А в пятом часу утра во двор вступает тощий долговязый господин. Господин держит в руке небольшой чемоданчик и нерешительно приближается к замку. Под сводами портала он ставит свой чемоданчик на землю и, принюхиваясь, словно охотничья собака, обходит многоугольные стены замка. Он тихо пробирается сквозь буйную поросль кустарника и наконец останавливается под ярко освещенными окнами в комнатах молодых господ. Он уже видел эти глаза замка, когда на краю деревни вышел из лесу. Какое-то мгновение он стоит неподвижно, словно нежась в квадрате света, падающего из окна.

В серый дорожный костюм, который надет на незнакомце, можно бы без особого труда засунуть двух мужчин его комплекции. Из широких, подбитых ватой плеч пиджака торчит худая шея. Шея увенчана маленькой круглой головкой. Впереди на головке прилепился островок разделенных пробором волос. Затылок выбрит наголо, словно у клоуна.

Незнакомец издает тихий посвист в сторону освещенных окон. Свист получается робким, как жабье свиристенье. Торопливое движение руки разрезает этот свист пополам. Незнакомец трогается с места и возвращается к порталу. Немного помешкав, он дергает за язык чугунного литого льва. Далеко-далеко в покоях замка хрипло кашляет колокольчик. Потом снова воцаряется тишина, потом где-то хлопает дверь, раздается шарканье мягких туфель, оно все ближе, и наконец дубовая дверь с резными кувшинками издает протяжный скрип.

Лакей Леопольд высовывает на свет божий бледное лицо, обрамленное растрепанными бакенбардами.

— Что вам угодно? — спрашивает Леопольд раскатистым голосом.

— Доложите… нет, н-не надо… — поспешно говорит незнакомец. — Граф Герц ауф Врисберг, — представляется он критически разглядывающему его Леопольду. — Вы… вы в ку… в курсе. К со… к сожалению, у меня нет, — незнакомец роется в карманах… — нет при себе ви… визитной карточки.

Господи Иисусе! Вышколенные глаза Леопольда искоса пожирают незнакомца долгим боковым взглядом. Он в нерешительности.

— Вы… вы так и оставите меня здесь сто… стоять?

Человек с чемоданчиком, именующий себя графом Герц ауф Врисберг, начинает проявлять признаки нетерпения. Леопольд внимательно выслушивает его. Ему уже приходилось иметь дело с обедневшей знатью — опустившейся родней его хозяев. Он знает, что ему надлежит уважительно обращаться с этими горемыками, все равно как с самыми важными особами.

— Господа совсем недавно легли почивать, — заискивающим тоном говорит Леопольд.

— Я не прошу… к господам… Я по… подожду, пока… — Чужак нетерпеливо топает ногой, и по бокам его ботинок вздуваются пузыри.

— Прощенья просим… — бормочет Леопольд и с поклоном открывает дверь. Очутившись в комнатах, незнакомец поглощает изрядное число бутербродов. У господ ввечеру не было аппетита. Они больше занимались батареей бутылок, от которых замковая кухня сильно смахивала на трактир.

Леопольд, покачивая головой, снует по комнате. И наконец приносит пришлому графу початую бутылку красного вина.

— Не желает ли господин отдохнуть? — спрашивает Леопольд с напускным смирением.

— П-п… п-пажалуйста…

— Сегодня, правда, свободна только одна комната для гостей, и ванна в это время еще не натоплена.

Господин только отмахивается. Леопольд подхватил его чемоданчик и испытующе взвешивает на руке. Затем он идет вперед, указывая дорогу в комнату для гостей на третьем этаже. Граф тотчас бросается на кровать во всей одежде. Леопольд заботливо запирает дверь, ведущую в другие части дома.

Известие о появлении ночного гостя достигает ушей милостивой фрейлейн, когда та сидит в ванне. Новая горничная Паула приносит это известие, вся раскрасневшись. Кримхильда фон Рендсбург начинает дрожать всем телом. Вода в ванне идет мелкой рябью от прикосновения ее дрожащей груди.

— Замерзли, ваша милость? — спрашивает Паула и глядит на термометр.

— Нет, уже прошло. Подайте мне мой купальный халат.

За утренним кофе семья приветствует прибывшего издалека гостя. Закидываются удочки традиционно приличествующих случаю вопросов. Маленький пухлогубый рот будущего зятя немилосердно распирают свежие — с пылу с жару — впечатления. Слова копятся за оградой острых, искрошившихся зубов, потом с бульканьем вырываются из ротового отверстия, как жидкость из опрокинутой бутылки.