Питер Мейл - Отель «Пастис»

С царственной осанкой она двинулась вдоль прилавков — тыкая пальцем, нюхая, бракуя. Большинство продавцов ее знали и громко, словно это были произведения искусства, расхваливали свой товар, предлагая попробовать зелень и сыры. Она не тратила слов, либо, неодобрительно щелкая языком, качала головой, либо, кивнув, двигалась дальше, предоставляя Саймону и Эрнесту оплатить и забрать отобранные продукты. Часа через два, когда они были до отказа нагружены пластиковыми сумками, мадам Понс была наконец удовлетворена. Она села с Николь, мужчины поехали следом.

— Ну и как она, по-твоему, Эрн?

Эрнест ответил не сразу, объезжая остановившегося почесаться посередине дороги пса.

— Если она готовит так, как делает покупки… Видел взгляд, который она бросила на первого торговца рыбой? Испепеляющий. Должен сказать, я ею залюбовался. Рубенс был бы от нее без ума.

— Действительно, есть чем полюбоваться. Заметил, как она прикладывалась к шампанскому?

— Что до меня, я бы ни за что не доверился повару, который не берет в рот ни капли. Это сказывается на столе.

Они проскочили центр Авиньона, и тут Эрнест притормозил, заметив склонившуюся над капотом автомобиля девицу в высоких сапожках и мини-юбке. Зад обращен к проезжающему мимо транспорту.

— Как ты думаешь, не нужно ли ей помочь?

Саймон расхохотался.

— Эрн, она на работе — это же шлюха. Она здесь каждый день. Николь говорила.

Взошло солнце, и бывшие некогда владениями авиньонских пап поля и сады засверкали морозными бриллиантами, предвещая день как на открытке — ясный, синий, яркий. Такая погода к удаче, добру.

Они собрались в зале со сводчатыми потолками, которому предстояло стать рестораном и кухней, а пока что он был временным штабом Фонци и его работников, в данный момент пробивавших в толстых стенах высокие сводчатые окна. В воздухе висело облако пыли, пел неумолчную песню отбойный молоток.

Подобрав подол, мадам Понс на цыпочках прошла по каменному мусору в кухонную зону. Встав посередине, медленно огляделась, прикидывая, как разместить свои плиты, духовки, кухонные столы, холодильники, посудомоечные машины и полки для посуды. Остальные молча следили, как она величественно расхаживает по своим возможным владениям. Наконец, удостоив их взглядом, кивнула.

— Сойдет, — заявила она. — Немного тесновато, но сойдет.

Облегченно улыбаясь, они провели мадам Понс через зал и по лестнице наверх, не подозревая о восхищенном взгляде, которым провожал ее самый щуплый из рабочих. Подождав, когда его не смогут услышать, он обернулся к Фонци.

— Роскошная женщина, а? — восторженно произнес он, махнув рукой в ее сторону. — Лакомый кусок.

— Тебе всегда давай покрупнее, Жожо. Утонешь.

Маленький каменщик вздохнул. Когда-нибудь, если получится с банком, он сможет купить костюм и завести такую женщину, осыпать ее деньгами. Когда-нибудь. И снова набросился на стену, мечтая о роскошных белых телесах.

Пока Эрнест разгружал привезенные с базара сумки, мадам Понс, сняв плащ, принялась изучать кухню Николь, попробовала на палец острие ножа, взвесила на руке медную кастрюлю. Потребовала передник и стакан белого вина и, выбрав в помощники Эрнеста, предложила Николь с Саймоном до полудня прогуляться. Выходя на улицу, они слышали ее первые поручения и короткое «ладно, дорогая» Эрнеста.

— Как тебе нравится, когда тебя выставляют из собственного дома? — засмеялся Саймон. — Крутая особа, правда?

— Все хорошие шефы — диктаторы. — Николь посмотрела на часы. — Даже хорошо, потому что я хочу кое-что тебе показать — сюрприз для Эрнеста. Время есть.

— По-моему, в настоящий момент ему хватает сюрпризов.

Проехав по Н-100, они стали подниматься в гору. Николь поставила машину у высокого забора, и они прошли в покосившиеся ворота. Перед ними открылся все еще покрытый инеем участок земли в три-четыре акра, странный, чуть пугающий. Казалось, какой-то рассерженный неряшливый великан порушил деревню, швыряя, обломки через плечо, — кругом разбросаны груды старых бревен, каменные глыбы размером с малолитражку, колонны, камины, кровельная черепица, жернова, огромные декоративные кадки, прислоненный к стене сарая целый лестничный пролет, терракотовые вазы в человеческий рост, и все это в выбоинах и щербинах, заросло сорняками и кустарником. Николь повела Саймона мимо лежащей навзничь безносой изуродованной нимфы, стыдливо прикрывавшей руками покрытые лишайником груди.