Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Позвоню ещё из офиса, — сказал он. — Как только дозвонюсь, сообщу. Что вы намерены предпринять, если денег Китая не будет?

— Есть лишь два решения. Ждем фунты, и губернатор объявляет, что в понедельник или ещё несколько дней, сколько потребуется, банки не работают. Или принимаем предложение Московского торгового банка.

— Типтоп абсолютно ясно дал понять, что подобный шаг приведет к нежелательным последствиям. Это будет означать — вставить Гонконгу палку в колеса навсегда.

— Других вариантов нет. Данросс встал.

— Есть лишь один. Кстати, губернатор не звонил вам?

— Звонил, — отозвался Хэвегилл. — Он хочет, чтобы в шесть часов мы открыли хранилище для него, тебя, Роджера Кросса и ещё какого-то человека по имени Синдерс. С чем это все связано?

— Разве он не сказал?

— Нет. Упомянул лишь про Закон о неразглашении государственной тайны.

— До встречи в шесть. — И Данросс вышел.

Достав носовой платок, Хэвегилл вытер пот.

— Одно хорошо: этот надменный болван влип по самое некуда, — злобно пробормотал он, набирая номер Типтопа. Набрал ещё раз.

Зазвонил внутренний телефон. Вместо Хэвегилла трубку снял Джонджон.

— Да?

— Это главный кассир, сэр. В хранилище всего семьсот шестнадцать тысяч двадцать семь гонконгских долларов. — Голос дрожал. — Это… это все, что у нас осталось, сэр.

— Благодарю вас. — Джонджон положил трубку и передал сообщение Хэвегиллу.

Ни слова не говоря, заместитель главного управляющего стал снова набирать номер Типтопа. Тот по-прежнему был занят.

— Начинай диалог с представителем Советов.

Джонджон покраснел.

— Но это невозможно…

— Выполняй! Выполняй немедленно! — Тоже покрывшись краской, Хэвегилл ещё раз набрал номер Типтопа. Снова занято.

Данросс вошёл в свой офис.

— Господин Тода уже здесь, тайбань. Со свитой, как обычно. — Чувствовалось, что Клаудиа не в своей тарелке. Она и не скрывала ни нервозности, ни неприязни.

— Пригласите их, пожалуйста.

— Два раза звонил мистер Аластэр, просил перезвонить, как только вернетесь. И ваш отец.

— Я позвоню им позже.

— Хорошо, сэр. Вот телекс от «Нельсон трейдинг» из Швейцарии. Они подтверждают, что купили золота в три раза больше, чем обычно, по заказу компании «Грейт гуд лак» из Макао.

— Прекрасно. Немедленно вышлите Ландо копию и запросите деньги.

— А это телекс от «Орлин мерчант банк». Они подтверждают, что, к сожалению, не смогут возобновить заем и требуют оплаты.

— Пошлите им телекс: «Благодарю вас».

— Я проверила относительно миссис Данросс: они добрались благополучно.

— Хорошо. Выясните домашний телефон специалиста для Кэти, чтобы я мог позвонить ему в выходные.

Клаудиа сделала ещё одну пометку.

— Звонил ваш сын из Сиднея. Сказал, что чудесно провел вечер и вылетает в понедельник рейсом компании «Кантас». А это список остальных звонков.

Он пробежал длинный перечень. В голове мелькнуло: сын, наверное, уже не девственник, а может, это произошло ещё до встречи с милой Шейлой. При мысли о милой шейле — как называют девушек в Австралии — снова пришла на ум великолепная Снежная Яшма. «Интересно, почему её так зовут? Она напомнила мне Изящную Яшму. Та теперь где-то на Тайване, у неё свой „дом тысячи наслаждений“. Может, пришло время найти её и отблагодарить?» Вспомнилось, о чем предупреждал, умирая, старик Чэнь-чэнь. «Послушай, сын мой, — старый Чэнь-чэнь говорил шепотом, и голос у него прерывался. — Никогда не пытайся найти её. Ты заставишь её нарушить правила приличия, лишишь красоты вас обоих. Она уже постарела, её „нефритовые врата“ иссохли, и удовольствие она получает от хорошей еды и хорошего бренди. С приходом старости дети „мира наслаждений“ не становятся лучше, как не становится лучше их характер. Предоставь её судьбе и воспоминаниям. Будь милостив. Всегда будь милостив к тем, кто отдает тебе свою молодость и свое инь, чтобы прийти на помощь твоему ян. Эх, вот бы снова стать таким молодым, как ты…»

Данросс вздохнул. Вечер со Снежной Яшмой прошел безупречно. А сколько было смеха!

— Я не ем десерт, — сразу заявил он. — Я на диете.

— О-хо, только не ты, тайбань. Я помогаю тебе скинуть вес, не волнуйся.

— Спасибо, но десерта все же не надо, и уж точно не в Гонконге.

— А! Четырехпалый говорил, что ты так скажешь, тайбань, и чтобы я не стыдилась. — Она расплылась в улыбке и налила ему виски. — Я говорить: иметь паспорт, можешь ехать.

Оба рассмеялись.

— А что ещё говорил Четырехпалый?