Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Мне наплевать, что вы, ублюдки, думаете там, в Лондоне. Я говорю вам, что у нас здесь начинается банковская паника. Все на самом деле выглядит очень скверно. Я… Что? Говорите громче! У нас связь скверная… Что?.. Да какое мне дело, что у вас полвторого ночи? Где бы, черт побери, вы ни находились! Мне четыре часа было до вас не дозвониться!.. Что?.. Чей день рождения? Боже всемогущий… — Его брови песочного цвета взмыли вверх, и он пытался сдержать гнев. — Послушайте, просто свяжитесь, черт возьми, с Сити и Монетным двором и скажите им… Алло?.. Да, скажите им, что на всем этом проклятом острове могут кончиться деньги и… Алло?.. Алло?.. О боже мой! — Он стал нажимать и отпускать рычаг. — Алло! — Потом швырнул трубку, выругался и ткнул кнопку интеркома. — Мисс Миллз, разъединили. Пожалуйста, соедините меня с ним снова как можно быстрее.

— Хорошо, — послышался спокойный, очень английский голос. — Здесь мистер Данросс.

Джонджон взглянул на часы и побелел. Девять тридцать три.

— О господи! Подождите… да, подождите с этим звонком. Я… — Он торопливо положил трубку, рванулся к двери, собрался и открыл её с деланной беззаботностью. — Мой дорогой Иэн, мне так неловко, что заставил тебя ждать. Как дела?

— Прекрасно. А у тебя?

— Замечательно!

— Замечательно? Интересно. Снаружи уже выстроилась целая очередь — там, должно быть, человек шестьсот или семьсот, — а до открытия ещё полчаса. Несколько человек стоят даже у «Блэкс».

— Больше чем несколько… — Джонджон успел вовремя остановить себя. — Ничего страшного, Иэн. Выпьешь кофе или пойдем прямо в кабинет Пола?

— В кабинет Пола.

— Хорошо. — Джонджон повел его по застланному толстым ковром коридору. — Нет, проблемы никакой. Лишь горстка суеверных китайцев. Ты же знаешь, какие они: слухи и все такое прочее. Как скверно вышло с этим пожаром. Я слышал, что Кейси разделась и нырнула спасать других. Ты сегодня утром был на ипподроме? Этот дождь просто великолепен, правда?

Беспокойство Данросса росло.

— Да. Я слышал, очереди выстроились почти у всех банков колонии. Кроме Банка Китая.

Смех Джонджона прозвучал глухо, как из бочки.

— Если бы у наших друзей-коммунистов случилась банковская паника, они восприняли бы это далеко не так благодушно. Они направили бы сюда войска!

— Значит, паника все же имеет место?

— У «Хо-Пак» — да. У нас — нет. Во всяком случае, мы и близко не стоим с Ричардом Кваном по рассредоточенности средств. Насколько я понимаю, он действительно предоставил несколько очень опасных займов. Боюсь, что «Цзин просперити» тоже не в самой лучшей форме. Хотя Улыбчивый Цзин заслуживает взбучки после всех его многолетних авантюр с сомнительными предприятиями.

— Наркотики?

— Мне на самом деле трудно сказать, Иэн. Во всяком случае, официально. Но ходят устойчивые слухи.

— Но ты утверждаешь, что этот отток вкладчиков обойдет вас стороной?

— Вообще-то, да. А если и нет… что ж, я уверен, все обойдется.

Джонджон пошёл дальше по коридору, облицованному широкими панелями. Вокруг богатая отделка, все солидно и надежно. Он кивнул пожилой секретарше-англичанке, проходя мимо, и открыл дверь с табличкой: ПОЛ ХЭВЕГИЛЛ. ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ. Офис был Просторный, обшитый дубом, на огромном столе ни единой бумаги. Окна выходили на площадь.

— Иэн, дорогой. — Хэвегилл встал и протянул руку. — Приношу искренние извинения, что не смог встретиться с тобой вчера. А прием вечером вряд ли подходил для деловых разговоров, а? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Как мне кажется. Пока. А ты?

— Немного слабит, а с Констанцией все в порядке, слава богу. Добравшись домой, мы оба приняли хорошую дозу старого доброго средства доктора Коликоса. — Этот чудодейственный напиток изобрел доктор Коликос для лечения желудочных расстройств во время Крымской войны, когда британские солдаты тысячами умирали от тифа, холеры и дизентерии. Формула лекарства до сих пор хранится в тайне.

— Ужасная гадость! Доктор Тули тоже заставил нас принять его.

— А с остальными — страшное дело, верно? Жена Токса, а?

— Я слышал, её тело обнаружили сегодня утром под какими-то сваями, — мрачно сказал Джонджон. — Не получи я «розовый билет», мы с Мэри тоже бы были там. — «Розовый билет» означал разрешение жены провести где-то вечер без неё. Можно было пойти поиграть в карты с приятелями, или наведаться в Клуб, или показать город кому-то из приезжих, или предпринять ещё что-нибудь — но с её благосклонного разрешения.