Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Она говорит, что её родная деревня — Нинток…

У Очкарика даже голова закружилась: вот так удача! Именно из Нинтока были родом его старики, на диалекте этой деревни говорил и он сам.

И вот, стоя в двадцати шагах, он наблюдал, как блестяще торгуется старуха, покупая овощи и выбирая только лучший лук и зелень, которые всего несколько часов назад росли на полях Новых Территорий. Покупала она понемногу, и детектив понял, что её хозяева — люди небогатые. Потом ама остановилась перед ларьком с птицей, где чуть живые тощие курицы со связанными ногами беспомощно лежали плотными рядами одна на другой. Толстый хозяин ларька стал торговаться: оба с удовольствием обменивались ругательствами, оскорблениями, хватая то одну птицу, то другую, то третью, долго щупали и отбрасывали их, но наконец пришли к соглашению. Старуха была хорошей, «соленой» покупательницей, поэтому продавец немного сбавил цену. Потом, не задумываясь, умело свернул птице шею и бросил тушку пятилетней дочери, сидевшей на корточках среди кучи перьев и потрохов, чтобы та ощипала и выпотрошила её.

— Эй, уважаемый Торговец Птицей, — крикнул У, — мне бы курочку по той же цене. Вот эту! — Он указал на неплохой экземпляр и заплатил, не обращая внимания на воркотню продавца. — Старшая Сестра, — вежливо обратился он к старухе, — ясное дело, ты сэкономила мне немало денег. Не хочешь ли выпить чашку чаю, пока мы ждем, когда нам ощиплют птицу?

— А-а, спасибо тебе. Эти старые кости так устали. Пойдем туда! — Она указала искривленным пальцем на ларек на противоположной стороне. — Тогда мы сможем проследить за мошенником и убедиться, что нам дают то, за что мы заплатили.

Торговец птицей пробормотал под нос ругательство, и они оба рассмеялись.

Ама протолкалась через улицу, села на скамейку, заказала чай с пирожным и скоро уже рассказывала У, как ей не нравится Гонконг и жизнь среди чужаков. Очкарику без труда удалось умаслить её, вставляя то одно, то другое слово на разговорном «нинток», а затем изобразить удивление, когда она тоже перешла на родной диалект и сказала, что происходит из той же деревни и смерть как рада повстречать земляка, прожив столько месяцев среди чужих. По её словам выходило, что в Нинтоке она с семи лет работала, прислуживая одной и той же семье. Но к сожалению, три года назад хозяйка — А Там ухаживала за ней с детских лет, — теперь уже пожилая женщина, как и сама ама, умерла.

— Я осталась в доме, однако наступили тяжелые времена. И вот в прошлом году случился страшный голод. Многие жители деревни решили уйти сюда. Люди председателя Мао не были против. Они, по сути дела, даже поощряли нас — называли «бесполезными ртами». Я случайно отбилась от хозяев, но сумела перейти границу и попала сюда: без единого пенни, голодная, ни семьи, ни друзей, ни кола ни двора. В конце концов нашла работу и теперь стряпаю и прислуживаю семье Чжун, мусорщикам. Эти собачьи кости ничего мне не платят, работаю только за жилье и еду. Главная Жена Чжун — бранчливая карга. Но скоро я буду избавлена от них всех! Так ты говоришь, твой отец пришел сюда со всей семьей десять лет назад?

— Да. У нас было поле возле бамбуковой рощицы у реки. Его звали У Чотам и…

— А-а, да, мне кажется, я помню эту семью. Да-да. Знаю это поле. Я жила в семье У Тинтоп, у них уже больше ста лет аптека на перекрестке.

— А-а, Досточтимый Аптекарь У? О да, конечно!

Очкарик У действительно хорошо помнил эту семью. Аптекарь У всегда был сторонником Мао. Однажды ему даже пришлось бежать от националистов. В Нинтоке было около тысячи жителей. Все любили Аптекаря У и доверяли ему, а он старался по возможности поддерживать спокойную жизнь в деревне и защищать её от чужих.

— Значит, ты один из сыновей У Чотама, Младший Брат! — говорила А Там. — И-и-и, в прежние времена в Нинтоке было так чудесно, а вот в последние годы… ужасно.

— Да. Нам повезло. Поле у нас было плодородное, и мы усердно работали на нем. Но вот пришли чужаки и обвинили всех, у кого имелась земля, что они, мол, эксплуататоры! А мы всего лишь работали на своем поле. Землевладельцев стали забирать одного за другим, некоторых расстреляли. Поэтому однажды ночью отец собрал нас всех и бежал. Теперь отец уже умер, а я живу с матерью неподалеку.

— В прежние времена бежало столько людей и был такой голод… А сейчас, я слышала, стало лучше. Ты тоже слышал такое? Ведь тогда пришли чужаки, верно? А они приходят и уходят. В деревне снова не так уж плохо, Младший Брат, о нет! Чужаки нас больше не беспокоят. Да, они оставили мою хозяйку и нас в покое, потому что Батюшка был человек важный и с самого начала выступал за председателя Мао. Мою хозяйку звали Фан-лин, она уже умерла. Никакого коллективного хозяйства рядом нет, так что жизнь течет как и всегда, хотя всем приходится изучать «красную книжечку» председателя Мао [163] «Красная книжечка» — сборник цитат из произведений Мао Цзэдуна. . В деревне не так уж плохо, все мои подруги остались там. Гонконг — место паршивое, мой дом — в родной деревне. Жизнь без семьи не жизнь. Но теперь… — Тут старуха понизила голос и даже фыркнула от удовольствия. — Но теперь боги смилостивились ко мне. Через месяц-другой я уеду домой, и навсегда. У меня хватит денег, чтобы уйти на покой. Куплю себе маленький домик в конце моей улицы, а может, и небольшое поле…