Леонид Сергеев - Летние сумерки

Мы забрались в пахнущую соляркой кабину и, облегченно вздохнув, вытерли с лица пот. Некоторое время ехали молча — шофер не досаждал вопросами, тактично давая возможность отдышаться, а у нас пересохло во рту и было не до разговоров, только когда навстречу нам, натуженно урча, выполз лесовоз, груженный гигантскими пихтами, и машины с трудом разъехались, я не выдержал:

— И у кого поворачивается рука губить такие деревья?

— А что делать?! — отозвался шофер. — Древесина нужна лесопильному заводу в Майкопе. Она идет и на мебельную фабрику, и за границу отправляют. У пихты отличная древесина, а бук вообще редкое дерево — пока сырой, режется как дыня, а затвердеет, становится тверже металла.

— Но что будет, когда вырубят огромные площади? — вставил Игорь. — Ведь их столетия не восстановишь.

— Ну об этом кто ж думает?! — усмехнулся шофер. — Дорубят здесь, полезут в заповедник. Лесхозу нужен только куб. Ухватились за него, и все. Умри, но дай.

Мы проехали несколько заброшенных лесосек, исполосованных глубокими канавами. Повсюду валялись распиленные стволы, засохшие верхушки, изуродованные тракторами ветви.

— Лучшего памятника расточительности и бесхозяйственности не придумаешь, — произнес я и выругался от злости.

— Сюда бы японцев, — сказал Игорь. — Они бы все щепочки пустили в дело.

— Пока живем, рубим, а после нас, как говорится, хоть потоп. Вот до нас начальству есть дело. Недавно какой-то умник додумался, что здесь не тяжелая работа, и решили нас отпускать на пенсию в шестьдесят лет. А раньше мы уходили в пятьдесят пять… Этому умнику покрутить бы тут баранку… Видали, как разъезжаемся?! Кузовами тремся, а колеса висят над склоном… И с пенсии на работу еще никто не вернулся. У многих руки и ноги отключаются… Ну ладно, мне сюда, — шофер кивнул на дорогу, сворачивающую в сторону. — А вам прямо еще час ходу. Там тупик и будка сторожа. Там и тропа начинается.

Вскинув рюкзаки, мы пошли наверх, то и дело спотыкаясь об острую щебенку. Я смотрел на валявшиеся по обочинам деревья и размышлял: «Такая красивая наша планета: роскошные леса, зеленые луга, голубые озера, и во что ее превращает человек! Страшно подумать — в день с лица земли исчезает один вид из животного мира и несколько видов растений, а человек еще безжалостно уничтожает природу. И что нас ждет, если так будет продолжаться дальше? И без ядерной войны цивилизация уничтожит саму себя и планету. Такую планету! Настоящий заповедник во Вселенной!».

Тупик представлял собой площадку с заброшенной ржавой техникой; посреди этого кладбища стоял разбитый балок, невдалеке паслась лошадь. Когда мы подошли к балку, из-под него вылезли дворняги и, лениво облаяв нас, снова уползли в тень. Внутри балка на грубо сколоченном настиле лежал полный седой мужчина; он был в майке и широких замасленных брюках, на оголенном теле отчетливо выступали шрамы.

Мы поздоровались и попросили воды. Приподнявшись, мужчина кивнул на бидон в углу. На наш вопрос, что здесь можно охранять, мужчина прохрипел:

— Слежу, чтобы пни не переворачивали, — и оскалился, довольный своей находчивостью; потом кивнул под лавку, где лежали рюкзаки — как мы поняли туристок, о которых говорил Колотов.

— А где начинается тропа? — спросил Игорь.

— Вон марка, — мужчина указал на дерево, ствол которого украшал прямоугольник, намалеванный красной краской.

— И сколько до приюта? У нас плохая карта, на ней ничего не обозначено, — я имел в виду не схему Колотова, а карту, которую мы прихватили в Москве.

— Дойдете, — буркнул сторож и снова улегся на ложе.

Идти по каменистой тропе через ручьи и завалы оказалось не так-то просто, но все же в лесу было прохладнее, чем на раскаленной солнцем дороге. В тягучей влаге мы преодолели несколько крутых подъемов и спусков, ориентируясь по меткам на деревьях, и вскоре за листвой увидели поляну, на которой стояли палатки и дощатый стол под навесом. На поляне не было ни души.

— Есть здесь кто? — гаркнул Игорь, но никто не отозвался.

Мы скинули рюкзаки, попили воды из родника, устало присели под навесом и тут уловили слабые звуки музыки. Поднявшись, обошли все палатки и в последней обнаружили спящего курчавого парня в ковбойке; рядом лежал включенный транзистор. Парень спал так крепко, что мы еле его разбудили; зевая и растирая глаза, он протянул с кавказским акцентом:

— Что, группа явилась?

— Нет, только двое, — пояснил я. — Идем по собственной инициативе. Колотов нам объяснил, как сюда добраться.