Ларс Густафссон - День плиточника

Аккурат когда окно заслонил громадный маршрутный грузовик — между прочим, ТИРовский драндулет, из Польши; по слухам, Советы используют их, чтоб вынюхивать насчет шведских военных объектов (ох и в странное же время мы живем!), — Щепка вернулся. Н-да, близорукость у него с годами явно усилилась.

— Ну, как твои делишки?

— Не ахти. На пенсию вышел, по болезни. Желудок никуда не годится.

— И все эти годы ты жил в Упсале?

— Да, так получилось. Когда жена померла.

— А пылища на штанах откуда?

— Плитку оббивал. Есть тут один четырехквартирный домишко неподалеку от Семинариегатан, его сейчас перестраивают. Квартир будет всего две. Шик с отлетом. Ну, где ремонт уже закончен. Только с плиткой здорово напортачили. Вот я и перекладываю, в ванной и в кухне. Прежние-то мастера такого наваляли, что не приведи Господь. Сколько же нынче халтурщиков развелось! Не стены, а сущий кошмар. Чудные теперь времена, право слово. Но маленько поработать всегда приятно. Место, правда, очень уж уединенное. Неизвестно почему. Я там спозаранку вкалываю, а до сих пор ни одной живой души не видал. Никто даже не потрудился сказать, что им надо. И денег на материал не дали. Ну да выход всегда найдется. Ты-то чем занимаешься? На лесопилке работаешь?

— Нет. Просто футболка такая. У меня все в ажуре. А нынче я не у дел совершенно случайно. Пригнал машину на техосмотр, а ее завернули. Тормоза малость староваты. Пришлось поставить тачку на ремонт. Однако ж нет худа без добра.

— Да, что верно, то верно. Кстати, могу подбросить тебя до города. У меня-то самого на сегодня еще непочатый край работы. Шустрить надо, чтоб дым из ушей, понимаешь?!

Вообще-то Торстену о многом хотелось расспросить. Ведь он не видел Щепку с тех давних пор, когда они летними вечерами в Берге купались в бассейне шлюза, назло паромщикам. Им было лет по шестнадцать, когда Торстенова мама рассорилась с Класонами и переехала к сестре в Упсалу. Так был потерян рай. Да-да, рай — пыльные проселки с земляникой по обочинам кюветов, жаркие дни, когда на севере, над лесом, собирались грозы и было так приятно сигануть в ледяную воду шлюзов. В бассейны, окруженные высокими гулкими стенами из большущих каменных блоков. А вода — черная-черная, опустишь в нее багор, и нижний его конец исчезает из виду.

Огромная потеря, разве можно сравнить все это с Упсалой, со здешними глинистыми полями и унылой равниной, где даже озер нет, только мрачная Круносен да эта дурацкая речонка, Фирисон, со студеными зимами и свирепыми метелями на до странности пустых улицах, где ветер пробирал тебя до костей. Но такова уж судьба всех потерь — с годами Торстен перестал об этом думать.

Жизнь шла своим чередом и распоряжалась по-своему. Назад не вернешься, не переделаешь, не починишь. Хреновая штука.

Вообще говоря, там было малость жутковато.

А теперь он все ж таки не один.

Вот, сидит в машине вместе с другим седым и тощим стариком, который фактически присутствовал в его жизни с самого начала. Есть с кем поговорить. Сюрприз, да и только, правда, не поймешь — радостный или печальный. Конечно, лучше бы Щепке увидеть его не сейчас, а пораньше. Он бы ему показал!

Вроде и неохота говорить про то, что их связывает. Но придется.

Он ведь тоже видал этого Стига в лучшие времена; Щепка тихонько фыркнул, протирая тыльной стороной руки запотевшее стекло. Вечная беда с этой машиной — стекла то и дело запотевают, а сделать ничего невозможно, потому что окна толком не открываются.

— Чего смеешься?

— Про стройку твою думаю. Ты, стало быть, явился туда и перво-наперво раздолбал то немногое, что сделали до тебя. Потом снял парочку кранов. Словно так и надо. Если кто завернет туда с проверкой, пока ты торчишь здесь, видок будет хуже некуда. Решат, что хулиганы какие-то пустили все в разнос.

— Нельзя же оставлять халтуру, черт побери.

— Понятное дело, нельзя. Но представь себе, что кто-нибудь заглянет туда в твое отсутствие и увидит весь этот разор.

— Так ведь у меня все в ажуре. На бумаге записано. Черным по белому. Гляди! — И он не спеша достал из нагрудного кармана листок бумаги.

Кредит

Два крана модели «Поггенполь»

(заложены в Упсале, склад

стройматериалов) 1230—

Дебет

Цемент для плитки, «Вяяртиляс»,

четыре банки по 35.90 143.60

Три тубы серой затирки по 24.90 99.60

Различный инструмент 470—

----

Вернуть хозяевам 516.80

Давеча Торстен четко записал все это на обложке винного прейскуранта, оторвал эту страничку и спрятал в бумажник. Никто не посмеет упрекнуть его в халатном отношении к финансам.