Ларс Густафссон - День плиточника

Как ни прикидывай, а эту чертову стенку ему нипочем не закончить. Не говоря уж о том, что и пол теперь вообще-то придется перекладывать.

Работенки не меньше чем дня на три, на четыре. Но в этом доме никакого завтра не будет, потому что дом не тот. Интересно, что говорили там, в другом месте, в правильном доме, куда он так и не добрался. Наверно, ничего особо и не говорили. Вызвонили кого-нибудь еще да чертыхнулись, пожалев о потерянном времени.

И сколько же он тут пробыл? Вроде бы не один день, а много. Часам и то счет потерял. Голод, утолить который совершенно нечем, вгрызался в желудок.

И вот когда Торстен Бергман сидел, будто Иов на куче пепла и камней, стукнула дверь, и вошел Щепка. Бледноватый маленько, сразу сел на пол, привалился спиной к дверному косяку. Словно без разницы ему, намокнет он или нет.

— Ну? — спросил Торстен.

— Да чудно все как-то.

— Кончилось хотя бы благополучно?

— В квартиру они вошли.

— Ну и как там?

— Чудной народ. Не понимаю я их.

— В каком смысле?

— А вот в каком: не понимаю я, как нынче люди живут. По крайней мере, чем они занимаются.

И Щепка рассказал всю эту историю.

Торстен, понятно, заметил, что он оборвал ее посередине. Ясное дело, есть там что-то, о чем он говорить не хочет. Но Торстен слишком устал, чтобы поднажать на него. Вдобавок и у него тоже есть секрет, который он нипочем не выдаст. Так что секреты эти как бы взаимно уничтожаются.

— Он к тому же малюет.

— Ремонт, что ли, дома делает?

— Да нет. Картины пишет. Но считает, что ничего такого в них нету. Дескать, живопись — это сплошной обман.

— Так-так, — сказал Торстен. — Может, он и прав.

— Эта вот стена, которую мы нынче выложили, по крайней мере, настоящая. Стоит себе и стоит.

— Надеюсь, — отозвался Торстен, без всякой уверенности. — Хотя бы весело было, пока работали. И спасибо тебе за помощь. Надеюсь, ты помогал мне по своей охоте, а?

— Человек всегда сам выбирает, кому помочь. Когда до дела доходит.

— Н-да. Пожалуй, пора домой.

— Согласен. Ты собирайся, а я посижу немножко.

— Плохо себя чувствуешь?

— Нет. В общем-то нет. Устал маленько. И в груди побаливает. Прилягу, пожалуй, на минуточку. Куртку под голову подложу, глядишь, и полегчает скоро.

— Я отвезу тебя домой. Без возражений. До Моргонговы ехать всего ничего. Мы быстро. Человек всегда сам выбирает, кому помочь. Твои собственные слова.

— Так ведь я тебе говорил, что живу теперь не в Моргонгове, а здесь, неподалеку.

Оба замолчали.

Торстен толком не знал, за что хвататься. И в этот миг в дверь энергично постучали, даже не постучали, а замолотили. Невесть почему мир словно бы опять пробудился и требовал впустить его внутрь.

— Кто это, черт побери? На часах-то уж полдевятого!

— Небось эта, Софи, ходила куда-то, а теперь вернулась, — сказал Торстен.

И на миг он даже сам в это поверил.

Лутхаген — район Упсалы. (Здесь и далее примеч. переводчика.)

Готтсунда — район Упсалы.

Римская кладка из каменных обломков с цементом; здесь: фрагменты чужих трудов.

Эрбюхус — поместье и замок близ Упсалы, известны с XIV в.

Лёвста-Брук — исторический памятник XVI—XVII вв.; городок, поместье с английским парком и церковь, где находится единственный в Швеции действующий барочный орган, построенный в 1728 г.

Пробст — старший священник.

Крюгер Ивар (1880—1932) — шведский финансист, спичечный король, покончил с собой, разорившись во время Великой депрессии.

Осслунд Хельмер (1866—1938) — шведский пейзажист.

Чюльберг Карл (1878—1952) — шведский художник.