Эльмира Нетесова - Заложники любви

— Ента дрянь, последнюю курку сгубила, на глазах моих голову ей отвернула, кинула в чугунок, а мне и крылышка не дала пососать. Во, змея подколодная! Я на ее в суд написала бумагу. И што думаешь, ничего ей не сделали. Дали б хочь штрафу окаянной! Так нет, меня осрамили не весь белый свет. Нигде нынче правды нету!—злобствовала бабка, поливая бранью паршивую невестку и лежебоку внука, какой только умеет жрать, да в постели валяться.

— А сама где работаешь? — спросил Лукич.

— Дворником! Мету, чищу всю площадь вокруг завода и во дворе. За двоих управляюсь.

— Пенсию получаете?

— То как же, милок! И пензия имеется! Я без дела ни единого дня не сидела. Цельными днями пчелой кручусь. Не то, что иные, бока не отлеживаю,— хвалила себя бабка.

— Неужели пенсии не хватало?

— А что той пензии? Один раз в магазин зайтить. И то с пустой сумкой выйдешь! А ить поесть кажен день охота.

— Дед имеется?

— Давно помер! Каб жил, разве впустил бы в дом невестку?

— Выходит, без кормильца осталась?

— Сама живу. Вкруг единые иждивенцы. В кормильцы нихто не соглашается.

— А невестка тоже дома сидит?

— Она медсестра голожопая. У меня пензия в два раза больше ее получки. Одно звание, что работает. Коль так платят, чего в этой больнице сидеть даром. Уходи с такого глумного места. Чего вдурью обувку трепать,— пыхтела бабка.

Лукич, поговорив, отправил старуху на второй этаж, сам позвонил на завод, решил узнать, что за жиличку к нему направили? Почему ее из своего дома выселили.

— Это вы об Ульяне? Егор Лукич, хоть вы пощадите! Не напоминайте о ней! Она тут всех нас достала — эта ходячая чума! — услышал в ответ Титов.

Егору Лукичу не стали скрывать и рассказали об Ульяне Нестеровой всю правду:

— Это дом ее старика. Они с ним за свою жизнь пять раз разводились и заново регистрировались. Но в последний раз, он не только развелся, а и выписал бабку из дома. Долго один жил. Старуху прогнал вон за несносный характер. Да с нею никто не уживался. Уля своего сына посадила в тюрьму. Тот водителем работал. Что-то упер со склада, то ли муку, то ли сахар, с нею не поделился, она позвонила в милицию, его взяли. Потом и внука, у того уже трое детей имелись. Невестка с работы принесла спирт на компрессы детям, и на нее заявила. Пришлось бабе штраф платить. Короче, ни бабка, а черт в юбке. Она все годы в том доме жила незаконно. Дед, выписав Улю, прописал в дом внука. Того, какого посадила. А его на зоне парализовало. Вернули домой. К жене и к детям. Ну, что делать? Пришлось человеку надомничать, чтобы хоть как-то на хлеб зарабатывать. Так Уля ему скучать не давала. Каждую неделю вызывала то милицию, то налоговую, то из психушки, из наркоцентра.

— А зачем?

— Все мечтала внука с семьей выкинуть, а самой в доме остаться. Устала она от детей! Странно, как они ее терпели.

— Уля им родная? — засомневался Лукич.

— В том-то и дело, что родная! Выродок из бабьего рода!

— Ее на вменяемость проверяли?

— Ой, Лукич, она последнее обследование прошла, вернулась и говорит, что ее хоть теперь можно в Кремль посылать работать, прямо в Госдуму! Что она по своему состоянию нормальнее всех. Так в справке написано. Вот и поговори с нею! Эта бабуля весь завод одна перебрешет!

— Ас невесткой чего не ужилась?

— Так она и мужа, и детей сама содержит. Уле внук родной, но бабка помогать не хочет. Требует, чтоб он ей деньги давал. Откуда он возьмет? Вот и ругались всякий день. Уля себе купит сладости, дети потаскают их. Она на малолеток заявления в суд строчила. Там диву давались! Ведь родная старуха, совесть бы знала. Так нет, вконец извела старая жаба!

— Чую, нам с нею тоже достанется не сладко! — хмыкнул Егор Лукич и не ошибся.

Уже на третий день прибежали к нему девчата из комнаты, куда подселил Ульяну:

— Егор Лукич! Убери бабку, пока мы ее в окно не выкинули! Сил больше нет терпеть ее!

— Что случилось, девчата?

— Да стерва она!

— Последняя сволочь! — кипели девки.

— Успокойтесь! Хватит брани! Ведь о старом человеке говорите. Возьмите себя в руки. Расскажите по порядку, что стряслось?

— Она в первый день прикипелась к нам. Все спрашивала, кто ее сало сожрал? А мы сало не едим совсем, никто! Даже в руки не берем. Стали ей доказывать, она отвечает:

— Купленое не едите, а дармовое жрете! Коль не брали, куда делося? В суд на вас пропишу!

— Мы ее тумбочку тряхнули! Сыскали сало в пакете. Она и зудит:

— Подложили! Спугалися! Я везде искала!

— Мы ей в рожу тем салом чуть не натыкали. Перестали с ней разговаривать и слушать ее. А на следующий день вернулись с работы, в комнате бардак. Все наши вещи на койках, на стульях, окне. И Ульяна по нашим чемоданам рыщет. Спросили, что она ищет?