Работая в ФСБ, Тёма приобретал новые привычки. Но это не заставляло его отказываться от старых. Например, он по-прежнему переводил Жижека, зарабатывая на антибуржуазной философии гораздо больше, чем на страже федеральной безопасности. Поэтому и безопасность эту Тёма охранял спустя рукава. Все секреты, почерпнутые им в недрах “конторы”, он щедро разбалтывал своим боевым друзьям.
“Тёма, почем государственная тайна?” — говорил ему теперь Рощин вместо приветствия. И предлагал прорубить в стене страшного здания окошечко, нарисовать вывеску “ЧП Рутман” и вывесить расценки.
В частности, Тема выяснил, что в ФСБ есть “дела” на всех без исключения. У обычных, законопослушных граждан папочки тоненькие и скучные: где родился, где учился, где работал, на ком женился. И все.
А вот у граждан, вызывающих у государства определенный интерес, дела растут и пухнут. Например, в “деле Рощина” хранилось несколько дословных конспектов его лекций, на которых речь шла о творчестве Бориса Савинкова и о романе “Бесы”. Несмотря на уверения Тёмы, что папки пылятся в архиве (в тех самых подвалах, где, как считал старый Рутман, находятся пыточные камеры) и никому до них нет дела, Рощину этот факт весьма не понравился. Кто-то из студентов стучал. И это было неприятно.
Верный товарищескому долгу больше, чем присяге, Тёма выкрал из архива рощинское дело и торжественно подарил ему на день рожденья русской революции. Узнал он и имя осведомителя. Имя было Маргарита Рукосуева. Та самая Рита в трусиках. Вот на что может подвигнуть женщину неразделенная любовь!
А еще в своих странствиях по архивам ФСБ Тёма наткнулся на дело Михаила Вострухина — того самого бледного Миши, которого Рощин лечил Миллером. В папке было множество фотографий Миши под красными флагами, где серп и молот перекрещивались на манер свастики. Видимо, Миша, осчастливив изрядное количество “Таней”, нашел-таки у себя на полу оброненную Рощиным книгу Лимонова, прочитал и на этот раз — поверил.
Карьера человека в штатском закончилась, как и предсказывала его родительница, довольно быстро. Однажды Тёма сидел на работе и читал в Интернете очередную статью Жижека, которую ему предстояло переводить. Тут у него за спиной раздались шаги командора, и Тёмин начальник произнес роковую фразу:
— Собирайте вещи, завтра вы едете в командировку в Чечню.
Тёма встал из-за стола и тихо, но смело, как декабрист на допросе, ответил:
— Нет, в Ичкерию я не поеду!
— Тогда пишите рапорт! — рявкнул палач, изувер и душегуб, даже не обратив внимания на недозволенное название мятежной республики.
И Тёма написал рапорт. А потом сделал то, о чем, по его словам, мечтал со дня поступления на службу. Отдавая рапорт, он наклонился и вежливо сказал на ухо своему, теперь уже бывшему, начальнику: “Иди ты на …!” Потом повернулся и медленно, с достоинством, покинул кабинет. Правда, за дверью нервы у “молодого бунтаря” сдали, и он бросился бежать, забыв даже захватить со своего стола дискеты с переведенными текстами Жижека, о чем впоследствии очень жалел. Потому что переводить пришлось заново.
— Я же тебе говорил, Нюша! Я всегда знал, что вырастил героя! Моя кровь! Моя школа! Моя порода! — восклицал Александр Михайлович, выпивая у себя на кухне “за подвиг разведчика” и впервые за долгое время чувствуя полное демократическое раскрепощение.
Потом Тёма, по-прежнему не хотевший воевать за “сохранение государственной целостности РФ”, поступил в аспирантуру и, обеспечив себе пацифистское будущее на несколько лет вперед, занялся изучением истории современных радикальных партий. В списке источников аспирант Рутман с гордостью ставил ссылку на секретные архивы ФСБ.
14
Однажды на улице, недалеко от метро “Китай-город”, кто-то нежно взял Никиту за локоть.
— Звезда моя! Я так и знала, что когда-нибудь мы с тобой встретимся! — защебетала “матушка”, извиваясь всем телом, затянутым в джинсу, и прижимаясь к Никите. — У тебя взгляд — как у закоренелого натурала! Что, у меня нет никакой надежды? Ну ладно, пойдем тогда кофе выпьем, я тебе расскажу одну страшную историю!
Никита невольно подумал, что страшная история касается Яськи, и позволил “матушке” завлечь себя в кафе. Но история, конечно, касалась самой “матушки”, которую, как выяснилось, звали Гриша.
Читать дальше
