— Нет! — “Матушка” чуть не плакала. — Я эти гнусные рожи никогда не забуду! Я их точно первый раз в жизни видела!
Потом Гриша справился с собой и решительно заявил:
— Все! Бал закончен! И пока тыква не превратилась в тампон, Золушка сваливает, теряя туфли! Буду делать загранпаспорт, у меня в Норвегии — давняя любовь, в гостинице ночным портье работает. Поедем вместе?! Политическое убежище получим, как гонимые представители сексуальных меньшинств. А?
Никита вежливо отказался.
15
Катастрофа случилась, как всегда, неожиданно. Это были рядовые восхитительные смешные три дня с Яськой. Когда она (редкий случай) выключила мобильник и никуда не порывалась уйти.
Каждый вечер они шли гулять. Курили траву в парке, на глазах у флегматичных мамаш, выгуливающих свои коляски, и целеустремленных конькобежцев, что озабоченно бороздили замерзший пруд, как будто потеряли там какую-то важную вещь.
Белый фонарь выхватывал из зимней метели развеселую Яську в съехавшем набок берете, говорившую Никите:
— Не кашляй мне в шарф, а то я упаду!
Следующий фонарь был желтым. Он показывал Ясю-охотницу, бегущую за ленивой вороной с криком:
— Товарищ птица! Отчего же вам на юг не летится?
Ворона делала два шага в сторону и напыщенно молчала, как “досточтимый сэр в палате лордов”. И Яська радостно отвечала за нее:
— Оттого, что отрастила большие ягодицы!
Третий фонарь не работал. Силуэт Яськи загадочно рассказывал:
— На горе стоял монастырь. В монастыре жили мцыри. Одна мцырь сбежала… Смотри, вон крадется беглая мцырь!
Из темноты к ним приближался черный человек в инквизиторском капюшоне.
— Вы не подскажете, где здесь гостиница “Шахтер”? — спрашивал беглец.
Яська хохотала:
— Мцырь! Мы что, похожи на шахтеров?!
Человек в капюшоне испуганно пятился, а Яся говорила:
— Это еще ничего. Однажды Света Бегемот и Вова Грязные Трусы, который на курс младше нас учился (помнишь?), с дикого похмелья стояли на улице, соображая, куда бы им пойти лечиться. Нормальные русские люди. А к ним подошла какая-то тетка и вежливо спросила: “Простите, а вы китайцы?”
Дальше они шли по переходу метро, похожему на космический корабль, и Яся восхищенно кричала Никите:
— Лови лилипутов! Метро — как Солярис!
В том же переходе Никита падал в обморок, и Яся сидела на кафельном полу, держа его голову на коленях. Кто-то машинально положил в упавшую рядом Никитину кепку мятые десять рублей, над которыми они еще долго смеялись.
Ночью они сидели у Никиты на кухне и взахлеб пересказывали друг другу какие-то фильмы. А потом Яся уехала. И с Никитой случилось невозможное. То, о чем хотелось кричать на весь мир. И о чем совершенно некому было рассказать.
16
— Это невозможно невозможно невозможно, — говорил Никита своему отражению в ночном окне.
“Но это произошло”, — отвечало отражение.
— Это самое страшное, что могло со мной случиться, — говорил Никита.
“И это случилось”, — констатировало отражение.
Тщательно склеенная новая жизнь внезапно разлетелась в пух и прах. Мыслей не было. Было то самое чувство космической пустоты, от которого внутри все завывало и проваливалось в тартарары. От которого он проснулся на диване у глупой Танечки, инстинктивно ощутив, что Яська ушла.
Если однажды кто-то разбивает твое одиночество, ты уже никогда не сможешь научиться ему снова. Это как попытки бросить курить: рано или поздно все равно берешь сигарету.
Это как самый сильный и коварный наркотик: достаточно одного раза, чтобы пропасть на всю жизнь.
Не помогает даже ясное осознание того, что человека, однажды пробившегося к тебе, больше нет. Он изменился до неузнаваемости. И теперь больше никогда не сможет сотворить с тобой это злое волшебство. Даже если очень захочет. Да он, кстати, и не хочет совсем.
А никто другой, разумеется, тоже не сможет.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Но тоска остается с тобой.
Это невозможно невозможно невозможно.
И это произошло.
Иногда хочется закричать: “Лучше бы тебя не было никогда!”
Читать дальше
