Надин Гордимер - Совсем другие истории

Она богата, при ней земля родит, с ней будет дождь, и сынов она произведет на свет.

Нет, она бедна, мелькает сплетня, ее отец повесился, когда она родилась, мать была шлюхой, а она сама — дичок на каменистой почве. Засуха проклятьем сидит в ее нутре, она бесплодна и появилась здесь в надежде умыкнуть младенцев темнокожих, а затем кормить их из бутылок, поскольку у самой — сухая грудь, и молока в ней нет.

Господин Махарадж исколесил весь мир в поисках сокровищ и привез ее — волшебный камень, чей отсвет изменит их жизни. Он погряз в пороках и грехах и заселил страданьем безысходным свой дворец, поддавшись чарам желтых волос и гибельного рока. И вот она — уже предмет досужих сплетен и пересудов. И по пути во дворец она уже прекрасно понимает, что вдоволь почешут языки о ней и ей подобных белых и желтоволосых женщинах, а также о темнокожих мужчинах, которых они любят. Об этом ее друзья предупреждали дома, в громадном городе. Не имей с ним дела, предупреждали ее. Ты переспишь с ним и лишишься уваженья. На таких, как ты, он и не подумает жениться. Его волнуют твоя свобода и непохожесть на других. Он разобьет твое сердце.

И пусть он называет ее невестой, она ему не жена. В ней страха нет пока.

Стоят в пустыне развалившиеся ворота, ведущие в никуда. Рядом превращается в труху упавшее дерево, последнее из тех, что здесь росли, и вылезшие из земли корни хватают воздух, как рука гиганта. Дорогу пересекает свадебный кортеж, и лимузин замедляет ход. Она видит жениха в тюрбане на пути к невесте, и он не молод и не горяч в своих желаньях, но стар, плешив и изможден; ей видится история любви бессмертной, преодолевшей все преграды и невзгоды в жизни. И где-нибудь его возлюбленная, уже в преклонных летах, ждет свою мумию-любовь. Они всегда любили друг друга, думает она, и сейчас история их любви счастливо завершится. Свои мысли она невольно произносит вслух, и господин Махарадж улыбается и качает головой. Нет, невеста — юная девица из дальней деревни.

Как может захотеть приятная девица увидеть мужем старого дурня?

Господин Махарадж пожимает плечами. Старикан согласился на малое приданое, а для семьи, где много дочерей, это весомый довод. А жених в своей долгой жизни, добавил он, получает, возможно, уже не первое приданое. С миру по нитке.

До нее доносятся пронзительные звуки рожков и флейт. Бухает барабан, как будто стреляет пушка. Двуснастные плясуны улюлюкают в окнах. Ох-ох, Америка! — визжат они. — Привет, здорово, что скажешь нам? О’кей, теперь будь осторожна, я денди-янки-дудль! Ух, деточка, уа-уа-уа, все путем и круто, мисс Америка, тряхни нам кое-чем! И вдруг ее охватывает страх. Давай быстрей отсюда, кричит она, и водитель жмет на газ. Облако пыли поглощает свадебный кортеж, словно его и не было. Мистер Махарадж — сама забота и внимательность, но она сердита на самое себя. Прости, она бормочет. Все в порядке. Просто очень жарко.

«Америка». Однажды в «Америке» на высоте трехсот футов они заказали себе индийский завтрак, сидели за столиком и глядели на пышную зелень весеннего парка, которая радовала глаз своей буйной роскошью, а сейчас та зелень показалась ей просто непристойной, когда она вспомнила о ней здесь, в этой скудной, иссохшей местности. Моя страна такая же, как и твоя (ему захотелось сказать ей что-то приятное), огромная страна, в ней все кипит и молится богам, которых не сосчитать. Мы говорим на нашем скверном английском, и у вас английский свой. А до того, как стать римлянами, вы тоже были простой колонией и хозяин у нас с вами был один. Вы освободились раньше нас, и вы богаче, а во всем остальном мы одинаковы. На улицах та же пестрота и суета, и тот же мусор, и то же стремление получить все и сразу. Она сразу поняла, что он хотел сказать: он появился из страны, ей незнакомой, языки которой ей предстоит учить. Но к этой стране непросто подобрать ключи — так огромна и она сама, и тайна, которая равна заветному желанию ее познать.

Он говорил с ней о деньгах — ведь она была американка. Старое протекционистское законодательство и вышедший из моды социализм, который так долго был помехой для роста экономики, были отвергнуты, и можно было нажить приличный капитал тем, у кого нет недостатка в свежих мыслях и идеях. И даже принцу пришлось действовать проворней, чтобы считать на ход вперед. Его переполняли планы и проекты, а она слыла в финансовых кругах человеком, который может обвенчать идею с капиталом и достать для нужных ей проектов финансовые средства.