Надин Гордимер: Дом Инкаламу (сборник рассказов)

Человек приезжает в чужую страну и хочет понять ее.

Не то, о чем ежедневно говорят по радио, телевизору, в газетах. Нет! То, о чем люди помалкивают при посторонних, но чем они живут на самом деле.

Еще на родине ему дали имя и адрес женщины, к которой следует обратиться,— она поможет разглядеть подлинную душу этой страны, сведет с людьми, и он узнает то, что тщательно скрывается властями от чужеземцев.

Но эта женщина, что она может для него сделать? Сказать, что большинство людей, которые могли быть ему полезны, уже за решеткой? И что она не хочет ставить под удар других, тех, кто пока что уцелел?..

Она зовет к себе в общем-то случайных людей. Каждый из них по-своему преуспевает, заплатив за успех своей совестью. Но конечно, преуспевать хотелось бы больше, обиды есть и у них, посетовать хочется. Показать хоть кукиш в кармане.

Гость принимает все это за чистую монету.

Хозяйку все-таки одолевает стыд, что она обманула человека, который, вероятно, этого не заслужил. Она звонит гостю, дает ему понять, что он так и не увидел тех, кого хотел. Так ничего и не узнал...

Но ему надо уезжать, времени уже нет. И не хочется расставаться с иллюзией, что ты что-то все-таки понял...

Это один из рассказов.

Да и другой начинается словами:

«Может, вы думаете, что и впрямь все поняли; но, живя за пять-шесть тысяч миль отсюда, не слишком торопитесь с выводами; вот если б вы жили здесь, то понимали бы кое-чт»> другое...»

Чужую беду — рукой разведу. Эта мудрая присказка относится к бедам чужой страны, чужого народа, может быть, больше, чем к горестям отдельного человека; их понять еще труднее. Вот эту сложность и пытается показать Надин Горди-мер.

Ее родина — одна из стран, понять которую особенно трудно. Уже много лет как власти воздвигли вокруг нее железный занавес. Далеко не каждому журналисту дадут визу на въезд.

А наших соотечественников нет там уже очень давно. Увидеть тот край их глазами мы не можем. Там нет ни наших дипломатов, ни журналистов, ни ученых.

Южно-Африканская Республика... Трансвааль. Кейптаун. Золото. Алмазы. Расизм, расизм, расизм...

Как много пишут об этой стране, и все-таки насколько же мало мир ее знает!

Пожалуй, достаточно привести только один пример. До середины 1976 года за пределами Южной Африки мало кто слышал такое слово: Соуэто. А если и слышал, то представлял себе только, что это населенный африканцами пригород Йоханнесбурга, крупнейшего во всей Африке промышленного центра.

Но в 1976-м Соуэто восстал. Как факелы, запылали дома официальных учреждений, перевернутые автобусы и грузовики. О сражениях полиции с повстанцами заговорили газеты во всех уголках земли.

И вот только тогда мир узнал, что существует громадный город, с населением в миллион двести тысяч человек, который не обозначен на картах. Это — Соуэто. Жители «черного» города — Соуэто — обслуживают жителей «белого»— Йоханнесбурга, но по числу жителей Соуэто в два раза больше Йоханнесбурга.

Как же получилось, что мир узнал об этом громадном городе лишь после того, как его жители подняли открытое восстание?

Да очень просто. За четверть века существования Соуэто власти не пускали туда посторонних, даже жителей страны, если они сами не обитали там. А иностранцы в лучшем случае могли повидать несколько центральных улиц Соуэто, да и то лишь из окна экскурсионного автобуса.

Но если даже о городе так мало знали, что уж говорить о его обитателях! Каковы эти люди? Как живут? О чем мечтают? Чему печалятся?

Конечно, на любой такой вопрос можно ответить в самой

общей форме, то есть схематично. Ну а конкретно? Ведь это реальные, живые люди. И их в одном Соуэто больше, чем во многих африканских государствах, таких, как Габон или Лесото, Ботсвана, Свазиленд.

А таких городов, как Соуэто, пусть не столь громадных, в Южно-Африканской Республике не один десяток...

Это только один пример. О сложнейшей жизни большой страны мир знает мало. Социально-экономической и политической литературе, которая издается в самой Южно-Африканской Республике, особенно доверять не приходится.

Когда-то Фридрих Энгельс писал, что из романов Бальзака он «даже в смысле экономических деталей узнал больше.., чем из книг всех специалистов — историков, экономистов, статистиков этого периода, вместе взятых».

При самом глубоком уважении к таланту Надин Гордимер я далек от мысли о том, чтобы проводить прямую параллель с Бальзаком. Но свою родину эта женщина знает и рассказывает о ней честно, в том подлинном, единственно верном духе патриотизма, о котором когда-то писал Некрасов: