Джордж Хаген - Ламентации

И Уилл дал себе молчаливую клятву вернуть мамину любовь, чего и добивался с великим терпением.

На борту «Виндзорского замка» устраивали партии в бридж, и Уилл присматривал за близнецами, пока родители играли с другой семейной парой, Перкинсами.

— Какое счастье иметь детей, — вздыхала миссис Перкинс, грузная женщина с ямочками на локтях и маленькими, широко расставленными голубыми глазками. — Я хотела детей, но Хорас — нет.

Мистер Перкинс молчал. Это был лысеющий мужчина в черепаховых очках, с пучками волос, торчавшими из ноздрей. Джулия заметила, что мистер Перкинс ведет себя несколько странно: стоило миссис Перкинс завести беседу с чужими, он обижался и, чтобы привлечь ее внимание, хватал ее за руку, как годовалый малыш.

— Но, милая, раз у нас нет детей, мы можем тратиться на путешествия. — Мистер Перкинс широко улыбнулся. — Как сейчас! А в следующий раз поедем в Америку!

Миссис Перкинс метнула на него недовольный взгляд.

— Хорас, у Ламентов трое детей, и они тоже путешествуют, как мы.

— И на бридж не оставалось бы времени, — продолжал мистер Перкинс. — И на няньку пришлось бы тратиться!

— У них нет няни, — возразила миссис Перкинс. — Старший нянчит младших. В том-то вся и прелесть. — Она вздохнула и умолкла, жалея о несбывшемся, об упущенном.

Говард чувствовал, что мистер Перкинс не прочь сменить партнеров по бриджу.

А Уилл в это время доказывал близнецам, что он старше и умнее. Папина кружка для бритья лежала разбитая в ванной. Из унитаза торчал мамин тапочек. Видно, пора близнецам проветриться, выпустить пар.

— Если я вас выпущу в коридор, обещаете не бегать и не кричать?

— Нет, — ответил Маркус.

— Нет, — вторил ему Джулиус.

— Дайте слово, — велел Уилл, — или будем сидеть здесь до ночи.

До чего же легко пошли они на попятный! Когда Уилл отпер дверь каюты и близнецы с визгом вырвались на волю, он понял, что открыл ящик Пандоры: теперь за братьями нужно смотреть в оба. Ночь была беззвездная, лишь тусклая луна просвечивала сквозь пелену облаков. Свалишься за борт — и поминай как звали!

На верхней палубе близнецы, сшибая на бегу стулья, налетели на запоздалого старичка. Старичок рухнул вместе со своим стулом, изо рта у него что-то выпало, свалилось на грудь, со стуком покатилось по палубе, проскочило сквозь решетку и исчезло в темной пучине.

Джулиус захлопал глазами.

— Простите.

Старичок оглядывался по сторонам, разинув рот — бездонный, как темная пучина.

— Мои жубы! Где мои жубы?

— Что? — переспросил Джулиус. — Не понял!

Старик повернулся к Джулиусу и указал на свой морщинистый подбородок:

— Мои жубы!

Сам не свой от ужаса, Джулиус бросился прочь от страшной пасти. Через минуту Уилл наткнулся на старичка, ползшего на четвереньках к борту.

— Вы не видели двух мальчиков? — спросил Уилл.

Старик поднял взгляд на Уилла, сверкнул глазами, указал на свои челюсти, потом — на темную пучину:

— Там. Там. Внижу!

Уилл вглядывался во тьму, горькие слезы застилали ему глаза. Старик что-то кричал, брызжа слюной и размахивая руками, точно в такт похоронному напеву, возвещавшему о конце братьев. Обезумев от горя и ужаса, с дрожащими коленками, Уилл уцепился за борт — не лучше ли прыгнуть вниз, чем сознаться родителям?

Вдруг откуда-то послышалось хихиканье. Уилл задрал голову: с верхней палубы на него смотрели две смеющиеся рожицы.

Пылая жаждой мести, Уилл во весь голос окликнул близнецов, в два прыжка преодолел лестницу, схватил братьев за руки, но тут перед ним вырос моряк в белоснежном кителе.

— Ты что тут делаешь? — спросил Белый Китель. Над воротом с золотой каймой — твердый подбородок, над верхней губой — тоненькие усики, а выше — глаза, серые, как морская даль в ненастный день.

— Ничего, сэр, — ответил Уилл.

— Бегаешь?

— Нет, сэр. Я искал братьев.

— Он бегал за нами, но не мог поймать! — похвастался Джулиус.

Уилл строго глянул на брата и вновь повернулся к Белому Кителю.

— Такому взрослому парню стыдно врать.

— Я не вру, — защищался Уилл.

— Я капитан корабля и не терплю вранья. Как тебя зовут?

— Уилл Ламент, сэр.

Капитан улыбнулся близнецам, дал каждому по мятной пастилке из небольшой жестянки и спрятал ее в карман с золотой тесьмой.

— Вот что, Уилл Ламент, на моем корабле нельзя баловаться. Вот увижу твоих родителей — пожалуюсь на тебя.

Уилл, покраснев от незаслуженной обиды, повел близнецов в каюту.

Джулия и Говард вернулись недовольные. С ними говорил капитан.