Эмманюэль Роблес - Это называется зарей

Когда на другое утро Валерио обычной дорогой возвращался к себе домой, сплошная туча, словно громадная замерзшая плита, закрывала до самого горизонта все небо, от края до края. Деревья окутывала вязкая тишина. После вчерашних дождей остались широкие лужи, в которых отражались ощетинившиеся лопатки кактусов и голые ветки инжировых деревьев. Трава и листья стали жесткими, блестящими, ночной холод превратил их в тонкие металлические лезвия. Кроны эвкалиптов дрожали на ветру, словно длинные гривы кобылиц.

Валерио рассказал Кларе об ужасной сцене с Анджелой и ее отцом. Клара опять настаивала, чтобы он привел Сандро к ней, но Валерио наотрез отказался подвергать ее риску. Довольно и того, что сам он оказался в еще более сложном положении, чем раньше, ибо всех наверняка удивит внезапный отъезд Анджелы, ничем не объяснимый отъезд всего через несколько часов после ее возвращения. Дельфина первая повсюду разнесет эту новость. Фазаро сразу обо всем станет известно. Оставалось надеяться на то, что Фазаро, зная о его связи с Кларой, заподозрит совсем иное. Он, вероятно, скорее всего объяснит столь несвоевременный отъезд Анджелы этой связью, а не таинственным исчезновением Сандро. Однако воспоминания о последних встречах с инспектором не давали ему покоя.

Он пересек свой сад. Дошел до двери в кухню, сунул ключ в замочную скважину. Дверь оказалась незапертой. Он был уверен, что накануне запер ее. Он был уверен, что два раза повернул ключ. В ушах его еще звучал щелчок замочного язычка. Тогда в голове его прогремело одно только слово: Сандро! Как безумный бросился он вверх по лестнице, вбежал в комнату. Комната была пуста.

Это казалось немыслимым, невероятным. Он подошел к кровати, тупо взглянул на банки с консервами, стоявшие на столе, на едва тронутый батон хлеба и книгу, которую он дал Сандро и которую Сандро, судя по всему, даже не открыл… Повернувшись внезапно, он снова спустился на второй этаж, но в ванной тоже никого не было. Сандро так и не зашел туда. На полочке над раковиной среди привычных предметов он увидел забытую Анджелой шпильку для волос. Зажав шпильку в ладони, он подержал ее несколько секунд, потом в ярости отбросил и принялся осматривать комнаты одну за другой, крича все громче и громче: «Сандро! Сандро!»

«Почему он сбежал? Почему?» Валерио бросился в гараж, затем вышел в сад, открыл сарай, где Сандро прятался в первую ночь, дожидаясь его. Никого, никого. Куда идти? И машина его в Кальяри. Запыхавшись, он с тревогой оглядывался вокруг, как будто Сандро и в самом деле мог спрятаться за деревьями, чтобы разыграть его, посмеяться над ним. «Идиот! Идиот!» — проворчал доктор. Задыхаясь от гнева, он прошел немного вперед по аллее, потом вернулся назад. «Что делать? Что делать?» Может, Сандро испугался? Ну конечно! Он понял, насколько увеличивалась опасность с отъездом Анджелы. И предпочел бежать. Ясное дело. Накануне отплытия в Тунис он мог спрятаться только у Пьетро. Именно у Пьетро он будет дожидаться доктора, будет дожидаться момента отплытия! «Черт возьми! Может, он оставил мне где-то записку». Опять бегом Валерио бросился к себе в кабинет, поднялся в комнату, исследовал все места, где Сандро мог оставить ему послание, но ничего не нашел. «Придется сходить к Пьетро!»

Когда он уже уходил, раздался телефонный звонок. Он остановился в нерешительности, потом нервно снял трубку. Звонила госпожа Маркези. Она просила доктора зайти к ней пораньше, чтобы сделать последний укол. За ней должен был приехать муж и увезти ее на ферму. Кроме того, она интересовалась, как себя чувствует госпожа Валерио.

— Я иду, иду! — буркнул доктор, сразу повесив трубку.

«Per tutta la vita! 2 Drops», — улыбаясь, кричала ему на улице с огромного рекламного плаката молодая женщина, которая чистила зубы. Он торопливо спустился по виа Реджина-Элена, пересек площадь. В конце улицы возвышался «Палермо», уже открывший свои двери, несколько железных столов и стульев стояли на тротуаре по обе стороны от входа. Он ступил на скользкую лестницу, которая вела в порт. Ребятишки, о чем-то споря, шли в школу. «Расе in Corea! Abasso Truman!» — говорили грубо выведенные надписи на темных стенах. Улочка окаймляла уголок моря. Вдалеке выступал вперед мыс, над которым искрился розовый туман. Спустившись по лестнице, надо было свернуть налево. Виколо Доменико Сорьяно… Валерио вошел во двор, его провожали удивленные, любопытствующие взгляды местных кумушек. Он поднял руку, собираясь постучать в дверь Пьетро.