Журнал - «Подвиг» 1968 № 05

Доронин вставил в парабеллум новую обойму, проверил, есть ли в стволе патрон, и только тогда повернулся к Семиной.

— Вы мне спасли жизнь, девушка… Спасибо. Но сейчас уходите. Скорее. Если фашисты узнают, что вы были со мной, вам придется несладко.

— Есть три килограмма сахара, — сказала она пароль.

Он не понял. Он думал только об эсэсовцах, которые могли сюда нагрянуть с минуты на минуту, и ничего не понял.

— Какой сахар? Я вам говорю, милая девушка, бегите отсюда скорее. Бегите, пока не поздно!

— Есть три килограмма сахара, — медленно, со значением повторила Семина. Только теперь тот понял.

— Эрзац? — отозвался он.

— Нет, русский…

Он схватил ее руку и тряс и несколько мгновений не говорил ни слова. Наконец преодолел волнение.

— О господи, в такую минуту… Не хватает только, чтоб вас ухлопали. Сейчас, когда мы вас, наконец, дождались!..

— Не ухлопают, — сказала она.

— Вы знаете город? — Он уже вполне оправился от неожиданности.

— Да.

— У старого рынка. В десять вечера. Она кивнула.

— Если до четверти одиннадцатого не встретимся — ждать завтра в то же время…

Он схватил ее за руку — получилось не очень ловко, где-то пониже локтя, стиснул на прощанье и исчез.

Вернуться в дом оказалось несложно. Хозяйка не удивилась ее отсутствию. Если в первые минуты обитатели дворов попрятались кто куда, то теперь все были возле заборов, возле калиток — судачили, обменивались впечатлениями. К эсэсовцам прибыла подмога, не меньше взвода солдат. Они оцепили два квартала и теперь методически прочесывали каждый двор и дом.

Правда, узнав об этом, хозяйка всполошилась — боялась за постоялицу, но ведь не зря даже экспертиза контрразведки признала документы Семиной подлинными. Все обошлось как нельзя лучше. И когда после визита эсэсовцев Семина сказала, что, возможно, ей придется задержаться еще на день-два, это не вызвало возражений.

До встречи оставалось несколько часов. Можно было еще раз проанализировать события последних дней: еще раз продумать — за немцев, — на чем они могут ее поймать… Но что бы от этого изменилось? Машина закрутилась помимо нее, события направляла не она. Выбора не было. А поскольку за последние дни она извелась от ожидания, необходимость действовать ее только радовала. Семина попросила хозяйку, чтобы та разбудила ее в девять вечера, и легла спать.

На свидание к рынку пришел не Доронин, а какой-то интеллигентного вида молодой человек в студенческой куртке, форменной фуражке и толстых очках. По-русски он говорил с сильным акцентом. «Понимаете, — объяснил он разведчице по дороге на новую явку, — в школе нас учили немецкому, английскому, французскому. А в сороковом пришли русские!»

Они встретились ровно в десять. Улицы были пустынны, только однажды Семина наскочила на патруль. Пропуск Томаса Краммлиха был при ней, однако следов оставлять не стоило. И она спряталась в подворотне.

Старый рынок возвышался мрачной серой глыбой посреди маленькой площади. Собственно говоря, никакой площади не было: здесь было просторней сравнительно с узкими улочками, которые сюда сбегались со всех сторон, и только. Семина прибыла на место вовремя — как раз от ратуши долетел звон курантов. — и, как ей показалось, незаметно. Тут же ей пришлось убедиться в противном. Из тени под главной аркой вышел человек, подошел прямо к ней и прошептал:

— Есть три килограмма сахара.

Это и был студент.

Он рассказал, что подпольный горком запретил Доронину появляться на улице, по крайней мере в ближайшие дни. Гестапо и эсэс разбушевались, два часа назад начались обыски в районе порта; сейчас эта волна катилась через город. Уже арестовано несколько подпольщиков. Судя по всему, фашисты действовали не наобум, а по плану, имея на руках адрес… Семина еще раз вспомнила Дитца. Значит, гауптман не лгал, у него действительно была «связь» с подпольем: роковая для подполья связь.

С Дорониным она встретилась тепло, как со старым знакомым. Но говорили вначале о пустяках: как она добиралась (разведчица заранее сочинила правдоподобную историю — мол, вымокла в болоте, простыла, неделю провалялась с жаром, голову от подушки не могла оторвать, а послать на связь малознакомых людей не рискнула) да как ему посчастливилось отбиться. Когда попрощался и ушел студент, настало время переходить к делу.

Тянуть больше она не могла, да у нее и не было оснований не доверять Доронину. Но ее по-прежнему тяготило, что она так и не разгадала, на чем строила свою игру немецкая контрразведка. И только поэтому Семина пошла на маленькую, примитивную хитрость.