Джоди Пиколт - Чужое сердце

Я вытащила из сумочки мобильный. Офицер метнул на меня недовольный взгляд.

– Вам нельзя пользоваться телефоном в…

– Ой, да отстаньте вы, – огрызнулась я и в сотый раз набрала номер отца Майкла. Не получив ответа, я продиктовала сообщение в голосовую почту: – Не знаю, где ты, – сказала я, – но перезвони мне немедленно.

Эмоциональную составляющую благополучия Шэя Борна я доверяла отцу Майклу, так как: а) свои таланты я лучше проявлю в зале суда; б) способность к дружеским отношениям во мне настолько проржавела, что сперва нужно смазать ее маслом, а после уже набиваться к кому-то в друзья. Но вот – отец Майкл как сквозь землю провалился, Шэй лежит в больнице, а я здесь, что бы ни стряслось.

Я посмотрела на его руки, пристегнутые к металлической решетке. Чистые, аккуратно подстриженные ногти, узловатые жилы. Сложно представить, чтобы эти пальцы держали пистолети дважды жали на курок. Тем не менее двенадцать присяжных в это поверили.

Я медленно опустила руку и коснулась бугристого хлопчатобумажного одеяла. Наши пальцы переплелись, и меня удивило, какая теплая у него кожа. Но как только я попыталась убрать руку, хватка его окрепла. Он открыл глаза, и в центрах темных синяков засияла пронзительная голубизна – новый оттенок.

– Грэйси, – прошептал он. Голос его напомнил звук, с каким тонкий ситец рвется о шипы. – Ты пришла.

Я не знала, за кого он меня принял.

– Конечно, пришла, – сказала я, сжимая его руку. Я улыбнулась Шэю Борну и притворилась человеком, которого он ждал.

В кабинете доктора Виджея Шудхари всюду стояли статуэтки Ганеши – индуистского божества с пузатым человеческим телом и головой слона. Одну даже пришлось подвинуть, чтобы я мог присесть.

– Мистеру Смиту несказанно повезло, – признал доктор. – Попади преступник на четверть дюйма левее – и он бы не выжил.

– Вот насчет этого… – Я набрал воздуха в легкие. – Тюремный врач констатировал смерть.

– Между нами, отче, я бы не доверил психиатру даже поиск машины на парковке, а уж тем паче – пульса у человека со сниженным давлением. Как говорится, слухи о смерти мистера Смита сильно преувеличены.

– Там было столько крови…

– Многие структуры, расположенные в шее, могут обильно кровоточить. Простому обывателю лужа крови кажется целым озером, хотя на самом деле это незначительная потеря. – Он пожал плечами. – Насколько я понял, произошла вазовагальная реакция. Мистер Смит увидел кровь и потерял сознание. Организм быстро откликается на шок, вызванный кровопотерей: снижается давление, сужаются сосуды, и кровотечение, таким образом, прекращается. Но в крайних случаях это также приводит к исчезновению прощупываемых пульсов, отчего психиатр и не смог ничего уловить на запястье.

– Значит, – заключил я, чувствуя, как розовеет мое лицо, – вы не верите, что мистер Смит мог… ну… воскреснуть?

– Нет, не верю, – хихикнул он. – В институте мне доводилось видеть пациентов, которые замерзали насмерть и, говоря простым языком, оживали, стоило их отогреть. Я видел, как сердце останавливается – а потом само вдруг начинает биться вновь. Но ни в этих случаях, ни в случае мистера Смита я не констатировал у пациентов клиническую смерть.

Телефон завибрировал – уже в который раз за последние два часа. Войдя в больницу, я, как того требовали правила, выключил звонок.

– Значит, чуда не было.

– Ну, по вашим меркам, пожалуй, нет… Но семья мистера Смита, возможно, с вами не согласится.

Я поблагодарил доктора Шудхари и, водрузив статуэтку на место, вышел из его кабинета. Покинув здание больницы, я включил телефон и обнаружил пятьдесят два сообщения.

«Срочно перезвони мне, – говорила в своем сообщении Мэгги. – Шэй в беде». Сигнал.

«Где ты?» Сигнал.

«Ну хорошо, я поняла, что ты сейчас без телефона, но все же перезвони, как только получишь мое сообщение». Сигнал.

«Где тебя носит, мать твою?» Сигнал.

Я не стал дослушивать и набрал ее номер.

– Мэгги Блум, – прошептала она.

– Что случилось с Шэем?

– Он в больнице.

– Что?! В какой больнице?

– В городской. А ты где?

– Возле неотложки.

– Тогда приезжай сюда немедленно. Он в пятьсот четырнадцатой палате.

Я вихрем пронесся по лестнице, расталкивая врачей, медсестер, лаборантов и секретарей, как будто скорость передвижения могла загладить мою вину перед Шэем. Вооруженные охранники у двери косо взглянули на воротник-стойку (безотказное средство, особенно по воскресеньям) и молча пропустили меня. Мэгги сидела на кровати, поджав босые ноги, и держала Шэя за руку, хотя я далеко не сразу узнал бы в этом пациенте человека, с которым разговаривал еще вчера. Кожа у него была пепельного цвета, волосы сбоку обрили, чтобы зашить рану. На носу – судя по всему, сломанном – крепился слой марли, из ноздрей торчали комки ваты.