Джоди Пиколт - Чужое сердце

Том лишился дара речи. Наверное, в такие жаркие споры он не вступал уже много месяцев. Обычно люди просто захлопывали двери у него перед носом. Зазвонил телефон.

Он неловко всучил мне брошюры и как ужаленный засеменил прочь. Закрыв дверь, я взглянула на обложку.

– Если в религии и есть какая-то математика, – пробормотала я, – то только деление.

Я швырнула брошюру на газетную подстилку в клетке Оливера и подбежала к телефону, который уже готовился перейти в режим автоответчика.

– Алло?

Голос был незнакомый, говорил человек неуверенно.

– Здравствуйте, можно Мэгги Блум?

– Это я.

Я уже заготовила остроумную фразу, чтобы отшить навязчивую бабенку, предлагающую свой паршивый товар воскресным утром. Но, как оказалось, она ничем не торговала. Она работала медсестрой в больнице Конкорда и звонила мне, потому что Шэй Борн указал мои данные в графе «Связаться в экстренном случае». И экстренный случай не заставил себя долго ждать.

Не поверите, но когда офицер Смит ожил, все стало только хуже.

Остальные надзиратели должны были отчитаться перед начальником тюрьмы по поводу нападения. Нас изолировали, а на следующий день перевели на наш ярус еще несколько офицеров. Те патрулировали спортплощадку и душевую, меняясь через каждый час, и первым попался Поджи.

После происшествия я еще не мылся, хотя нам с Шэем выдали свежие робы. На нас была кровь Смита, и, ополоснувшись в тюремной раковине, я вовсе не почувствовал себя чище. Пока мы ждали своей очереди идти в душ, Альма пришла взять у нас обоих кровь на анализы. Врачи проверяли всех, кто контактировал с кровью заключенных, а поскольку в их число попал офицер Смит, его кровь тоже вызывала определенные сомнения. Шэя, закованного в наручники, кандалы и цепь на поясе, отвели в кабинет, где его уже ждала Альма.

И посреди всей этой суеты Поджи поскользнулся в душе. Растянувшись на полу, он голосил, как у него болит спина. Двое офицеров приковали его к специальной доске и в таком виде донесли до каталки, на которой его уже можно было везти в лазарет. Но эти офицеры не привыкли работать на ярусе I и привыкли следовать за нами, а не указывать путь самостоятельно. Потому они не поняли, что Шэя возвращали на ярус в тот самый момент, когда увозили Поджи.

В тюрьме трагедии происходят за долю секунды. Именно столько времени понадобилось Поджи, чтобы воспользоваться припрятанным ключом и, расстегнув наручники, спрыгнуть с доски, взять ее в руки и огреть Шэя по голове. Сила удара впечатала беднягу лицом в кирпичную стену.

– Weiss machtî**– крикнул Поджи. – Белая гордость!

Так я понял, что это Крэш, все еще сидевший в изоляторе, заказал нападение на Шэя в отместку за предательство. Атака Салли на офицера Смита была лишь косвенным ущербом, призванным встряхнуть наш ярус, чтобы в воцарившейся сумятице возможным стало осуществление пункта номер два. А Поджи – в доказательство лояльности – не упустил шанса выслужиться перед Арийским братством, совершив санкционированное ими убийство.

Через шесть часов после инцидента Альма вернулась, чтобы закончить процедуру. Меня отвели в кабинет, и я заметил, что руки у нее по-прежнему дрожат, хотя она не стала распространяться о случившемся – сказала лишь, что Шэя забрали в лазарет.

Заметив серебристый блеск, я дождался, пока Альма вытащит иглу из моей руки, и опустил голову между колен.

– Все в порядке, дорогуша? – спросила она.

– Да, просто голова кружится. – Я осторожно пощупал пол пальцами.

Если признать первенство в ловкости рук за фокусниками, то заключенные должны занять почетное второе место с минимальным отрывом. Вернувшись к себе в камеру, я сразу же извлек трофей из складок робы. Ключ Поджи оказался крохотным блестящим завитком канцелярской скрепки.

Я полез под койку и потряс отставший от кладки кирпич, за которым обычно прятал свои сокровища. В маленькой картонной коробке лежали мои бутылочки с краской и кисточки из ватных палочек. Там же хранилась россыпь конфет – я планировал в будущем извлечь из них яркий пигмент. Я развернул одну ириску – апельсиновую, по вкусу похожую на детский аспирин – и разминал ее большими пальцами, пока она не превратилась в комок податливой массы. Затем вжал ключик внутрь, заново вылепил аккуратный квадратик и завернул его в обертку.

Мне, конечно, неприятно было наживаться на несчастье, приключившемся с Шэем, но я все-таки реалист. Когда у Шэя закончатся его девять жизней и я останусь в одиночестве, то буду благодарен за любую помощь.