Джоди Пиколт - Чужое сердце

Выйдя из камеры Шэя, я неверной походкой выползла из циркового шатра – да, это, знаете ли, был цирк, – и меня сразу же стошнило прямо на траву.

– Эй, – окликнул меня кто-то, – вы в порядке?

Меня подхватила чья-то рука. Вглядевшись в поток тающего солнечного света, я узнала начальника тюрьмы Койна, который, похоже, был рад нашей встрече не больше, чем я сама.

– Идемте. Принести вам воды?

Он повел меня по темным, мрачным коридорам. Мне представилось, что в этих коридорах казнь была бы куда уместней, чем под ярко-голубым весенним небом в кудрявых облачках. Усадив меня в пустой столовой, он отправился к холодильнику за напитком. Но, даже выпив целую чашку воды, я по-прежнему ощущала горечь во рту.

– Простите, – сказала я. – Я не хотела блевать посреди вашего праздника.

Он сел напротив.

– Мисс Блум, вы ведь совсем мало обо мне знаете.

– Мне и этого достаточно, – сказала я, вставая с места.

– К примеру, я не самый ярый сторонник смертной казни, – продолжал Койн.

Я изумленно на него уставилась. Затем, усилием воли закрыв рот, снова опустилась на стул.

– Поймите меня правильно: раньше я был обеими руками «за». И я готов казнить человека, потому что это входит в мои обязанности. Но это не означает, что я ее одобряю. По правде говоря, мне случалось видеть заключенных, которым жизнь в тюрьме казалась хуже смерти. Видел я и тех, которых готов был убить голыми руками: бывают такие люди, в которых не найдешь вообще ничего хорошего. Но кто я такой, чтобы решать, убивать ли человека за убийство ребенка… а не за убийство драгдилера в перестрелке… и вообще – убивать ли? Я недостаточно умен, чтобы определять, чья жизнь дороже. И я не знаю человека, который был бы для этого достаточно умен.

– Если вы понимаете, что это несправедливо, но продолжаете это делать, как вы в принципе можете спокойно спать по ночам?

Койн грустно улыбнулся мне.

– А я сплю беспокойно, мисс Блум. Вы от меня отличаетесь лишь тем, что считаете, будто у меня нет совести. – Он встал. – Дорогу найдете?

Я должна была ждать в центре общественной информации вместе с отцом Майклом, чтобы нас отвели в шатер отдельно. Но я каким-то образом поняла, что Койн имел в виду нечто другое.

И что тем более удивительно… Он знал, что я это пойму.

Изнутри на куполе шатра было нарисовано голубое небо, над черным железом виселицы кружили искусственные облака. Станет ли Шэй смотреть вверх и притворяться, что он на природе?

Шатер был разделен пополам живым кордоном, который, словно дамба, разделял свидетелей со стороны жертвы и свидетелей со стороны осужденного. В письме из Управления по исполнению наказаний содержались строгие предписания насчет поведения внутри шатра. Если кто-то выкрикнет грубость или совершит другое неприемлемое действие, его тут же удалят из помещения. Отец Майкл, стоявший рядом, молился на четках. С другой стороны стоял Руфус Уркхарт, мой босс.

Не веря своим глазам, я заметила в переднем ряду Джун Нилон.

Я-то думала, что она останется с Клэр: девочку ведь готовили к операции. Когда она позвонила мне сказать, что согласна принять сердце Шэя, я не стала задавать лишних вопросов. Боялась сглазить. Теперь же мне хотелось подойти к ней и спросить, как дела у Клэр, не выбились ли они из графика, – но офицеры могли заподозрить, что я пристаю к ней, а рисковать я не могла. К тому же, если честно, я боялась ее ответов.

Где-то за занавесом Кристиан проверял, правильно ли затянут узел, чтобы смерть была максимально безболезненной. Я знаю, что это должно было утешить меня, но, по правде говоря, мне никогда еще не было так одиноко.

Мне сложно было признаться самой себе, что я подружилась с человеком, обвиненным в убийстве. Юристы должны знать, что эмоциональная связь с клиентом недопустима; но это еще не означало, что подобные связи никогда не возникали.

Ровно в десять часов занавес раздвинулся.

Шэй казался совсем маленьким на этой громадной платформе. В белой футболке, оранжевых штанах и мокасинах, он стоял между двумя офицерами, которых я прежде не видела. Руки у него были заведены за спину, ноги, кажется, связаны кожаным ремнем.

Он дрожал как осиновый лист.

На платформу поднялся председатель Линч.

– Казнь не была отсрочена, – провозгласил он.

Я представила, как Кристиан проверяет узел на шее Шэя. Я знала, как нежны его руки, и порадовалась, что последним прикосновением, которое познает Шэй, станет бархатная мягкость его кожи.