Петер Ярош - Тысячелетняя пчела

С лесов каменщику открывается больший простор, нежели крестьянину за плугом. Прошло два дня, пока Жуфанкова артель возвела вокруг всего трактира леса, а уж потом все могли полюбоваться на старинный городок Тисовец, который столетиями мостился на берегах реки Римавы у подножья Градова. С лесов все было ближе — словно под носом. И бугор Шайба, и величавый храм со стройной колокольней, липы и парк вокруг него, приход, тисовские усадьбы, река и крестьянские дворы. Вся римавско-гемерская область утопала в лесах, тут еще попадались последние могутные тисы. Гемерско-малогонтский комитат вытеснил Тисовец на свою северную окраину, но как раз оттуда и было рукой подать до Брезно, Банской Бистрицы, Зволена, Мартина и всего Липтова. При надобности, а она случалась нередко, можно было без труда добраться до Пешта, Вены и Прешпорка [28] Искаж. от Прессбург — немецкое название Братиславы с XIII века. . Угру с юга или севера могло казаться, что тисовцы расселились где-то в самой середке земли, однако те-то мудро решили, обосновавшись именно там: хоть и не обретались на самом перекрестке, но ни одна дорога не обходила их стороной. За долгие столетия тисовцы научились понимать, что одними господскими подачками сыт не будешь, и потому в недород, или когда град побивал урожай, или сгорали поля, либо по каким другим причинам не хватало картошки — они добывали себе пропитание в окрестных лесах и реках и так перемогали нужду.

Надо сказать, что за те два дня, пока жуфанковцы возводили леса, местные возчики, нанятые трактирщиком, навезли мелкого песку, извести и цемента. Кирпичи, камни и щебенка у трактирщика были под рукой, и потому на третий день они уже могли потихоньку начать штукатурить изъеденные стены, бетонировать лестницы и в задней, жилой части трактира строить веранду. Раствор для них замешивали и подносили три замужние женщины, которым от завтрака до обеда, а потом и после обеда помогала Стазка Дропова — разумеется, за половину недельного жалованья. Кроме того, шестеро мужчин складывались еженедельно — каждый по гульдену — и платили Стазке за стряпню.

— Ты заработаешь больше, чем в Липтове мужик, — донимал Стазку Мельхиор Вицен-Мудрец.

— Но и наработаюсь! — отрезала Стазка. — А если завидуешь, мог бы сюда свою милашку Квету притащить. Да ты, должно, испугался, что ее тут облапают, а то и вовсе отобьют у тебя!

Мудрец онемел, а три замужние женщины — Гана, Зуза и Мара — ко всему еще подняли его на смех. Ох и ехидины! Сущие фурии — таких поискать только!! Ноги толстые, зады широкие, груди большие, руки мощные. Каждая из них рожала раза по четыре, и потому от шести утра и до шести вечера круг них мотался целый табун ребятишек — каменщики то и знай их отгоняли. Они путались под ногами, галдели, а подчас и на нервах играли. Но при всем при том было оживленно, весело, и день протекал — будто его вол толкал. Каменщики обшлепывали трактир штукатуркой, залечивали его старые раны, нанесенные ветром, дождями и морозами, и, конечно, ворчали: такая работа была им не по душе. У настоящего каменщика только тогда сердце веселится, когда под руками растет толстая стена, пахнущая новизной. Погладит ее каменщик руками, подравняет прижмуренным глазом, а когда поутру подойдет к ней, то снова, обласкав взглядом, берется за дело. Возня со старыми постройками каменщика не тешит, и делает он это по нужде. А при работе, которая тебя не захватывает, все кругом отвлекает. Каменщики на лесах замечали каждого входящего в трактир, замечали скупщиков, купцов и возчиков на площади, крестьян, что шли в поле и с поля, женщин с узлами, молодок с подоткнутыми юбками, кучеров, служанок, слуг и поденщиков. Всякий день пополудни их внимание привлекала фигура крепкого, среднего роста старца с большой бородой и длинными усами, который неторопливо проходил по городку куда-то к северу и спустя этак час возвращался.

— Знаете, кто это? — шепнула как-то раз каменщикам Мара, указав на старца.

— Нет, не ведаем! — признался Само и окинул взглядом остальных, но все лишь пожали плечами.

— А должны бы! — сказала Мара. — Чего только не вынес этот человек за словацкий народ! И под виселицей стоял!

— Воюет с теми, кто нас и за людей не считает, — вставила Гана.

— И впрямь болеет за словаков, как никто! — добавила Зуза.

— Сокол наш!

— Золото — не человек!

— Уж не раззодоривайте нас так, скажите наконец! — перебил женщин Само Пиханда.

— Штефан Марко Дакснер [29] Стр. 114. Дакснер Штефан Марко (1822–1892) — правовед, публицист, участник национально-освободительной борьбы 40-х гг., один из идеологов и ведущих деятелей словацкого буржуазно-демократического национально-освободительного движения 60-х гг. И. Богданова . ! — выпалила Мара.