Михкель Мутть - Международный человек

Вдобавок у молодых было еще одно очень важное преимущество.

Это уже обретенное со школьной скамьи отношение к жизни, которое можно обозначить в двух словах — пробивная способность и знание, что жизнь — это рынок и конкуренция. По сути, у большинства людей зрелого возраста эта способность и это знание отсутствовали. У тех же, чей подростковый возраст выпал на середину восьмидесятых, эта способность возникла поразительно быстро. И на них, как заметил Фабиан, не сказалось сковывающее воздействие советского общества.

Эти молодые не хотели ждать дюжину лет и не считались ни с какой очередью. Они были полны энергии и хотели немедленно действовать.

Проблему можно было рассматривать с двух точек зрения. Одно дело, какие преимущества того или иного поколения были полезнее для общества как такового. И другое — что было бы справедливее с точки зрения гуманности. Но среднее поколение не собиралось складывать оружие, поскольку было еще дееспособным, а некоторые даже продолжали развиваться.

Так что эти два разгневанных поколения сосуществовали рядом, как медведь гризли и уссурийский тигр.

У одного были опыт и нереализованная жажда действовать. У другого — избыток энергии, прирожденный оптимизм и здоровая самонадеянность. С одной стороны были те, кто в последнюю минуту просунул ногу в дверь и не считал амбиции молодых законными. А с другой — те, кто был уверен, что одно поколение должно посторониться.

Такая ситуация ставила Рудольфо в сложное положение. Он хотел сохранять добрые отношения со всеми тремя группами, потому что все они были ему нужны и полезны. В силу чего он вынужден был заигрывать со всеми по отдельности, должен был каждого хлопать по плечу и похваливать, угощать сияющей улыбкой и танцевать.

“Я не могу от них отказаться”, — сказал Рудольфо, когда Фабиан поведал ему о напряжении между тремя группами и особенно о злобных выпадах против Коэрапуу.

“Может, я должен уволить Коэрапуу?”

Фабиан посчитал, что это был бы неверный шаг. Вдобавок для этого не было никаких причин.

“А что если он стукач?” — спросил шеф со слабой надеждой в голосе.

Молодые и Фабиан

В этой борьбе молодые были готовы кооперироваться с Фабианом, но ему было трудно к ним примкнуть, поскольку интриги требовали душевных сил и длительной целеустремленности. Тут не расслабишься. К тому же ни одна из сторон не казалась Фабиану справедливее и лучше, так что трудно было кого-либо предпочесть.

Поэтому вначале он улыбался всем, и это всем нравилось. Пока “политики” не поняли, что он улыбается и другим. И тут любви пришел конец.

С этих пор отношения Фабиана с молодыми стали двусмысленными. С одной стороны, они не чурались его, потому что видели, что Фабиан не собирается с ними соперничать ни на карьерной лестнице, ни в стремлении добиться расположения шефа, которое у него было и так, он ведь знал шефа гораздо дольше других и бывал с ним порой даже фамильярен. С другой стороны, при всей внешней приветливости (это ведь так по-американски!) они смотрели на него со скрытым недоверием. Возможно, они не были до конца уверены, что он не станет с ними бороться за более влиятельные позиции в будущей Кунгла.1 Это нежелание бороться было для их менталитета совершенно чуждо и не вмещалось в их мобильную, динамичную картину мира. Это было подозрительно.

Да-да, возможно, это безразличие компрометировало Фабиана больше всего. Хотя путь, который выбрали молодые, был ограниченным, а их мировоззрение узким, но все же они знали, что делать и чего хотеть. Они были преданы своему делу, они были едины, они были внутри.

Фабиан не был внутри. Он явно стоял в стороне. Он не мог отождествить себя со своей ролью, не мог принять близко к сердцу свою работу и ее объект. Это не казалось ему основой его жизни, альфой и омегой. Это не заставляло его ни слишком радоваться, ни слишком огорчаться — как молодых. Он не болел их проблемами и не праздновал их победы.

В этом-то и состоял его грех, и Фабиан, конечно же, знал, каковы будут последствия. Конкурентов могут ненавидеть, но в конечном счете к ним относятся более терпимо, чем к тем, кто безучастен. Потому что тот, кто отстраняется, невольно делает смехотворной деятельность тех других, которые воспринимают ее очень серьезно.

Да-да, подсознательно это сильно задевало молодых. Потому что Фабиан всем своим существом давал понять, что то, к чему они стремятся, на самом деле ничего не стоит и никакая это не вершина.