Илья Штемлер - Завод

— В нашем тоже. Кроме одного. Отец такую механику придумал, что любой взломщик руки опустит.

— Наконец-то я услышала целую фразу. А то молчишь, молчишь… На каком этаже вы живете?

— На третьем.

Дверь мягко вздохнула, пропуская их в теплую прихожую. Кирилл щелкнул выключателем.

— Заходи. Раздевайся. — Он помог Ларисе снять пальто. Беглого взгляда на вешалку было достаточно: дома только мать. Что же, это даже лучше. — И туфли сними. Мать утром полы натирала, — громко проговорил Кирилл.

— А почему не ты?

— В нашей семье матриархат!

— Что ты кричишь? Я не глухая. — Лариса сняла туфли и, зябко поджимая пальцы, надела комнатные шлепанцы.

Кирилл заглянул в проем. Папиросный дымок дремал над широкой спинкой старого, любимого кресла Татьяны. Павел не любил это кресло.

— Проходи, — Кирилл распахнул стеклянную дверь. — Познакомься, мама. Это — Лариса.

Он силой заставлял себя смотреть в сторону кресла, но когда над спинкой поднялся светло-медный стожок Татьяниных волос, не выдержал и отвел взгляд.

— Вот вы какая! — Татьяна поднялась, выпрямилась, лицо ее было спокойным, лишь побелевшие руки слегка дрожали. Видно, ей никак не удавалось унять эту дрожь.

Кирилл не слышал, что ответила Лариса. По тону матери он хотел догадаться, верно ли себя ведет.

— А… папы нет дома? — спросил он.

Татьяна промолчала.

— Жаль. Хотел заодно и с ним Ларису познакомить. — Кирилл подошел к журнальному столику, взглянул на обложку раскрытой книги.

— С твоим папой я уже знакома. Правда, односторонне. — Лариса села на тахту и расправила на коленях платье. — По фотографиям на Доске почета. Что это за книга?

— Какая? — Кирилл недоуменно приподнял брови.

— «Сага о Форсайтах». — Мать вновь опустилась в кресло. — Вы читали?

— Да. Прекрасная книга, — Лариса наклонила голову.

— Вот и я сколько раз перечитываю, а все как впервые. Ты читал, Кирилл?

— Не помню, мама.

— Значит, не читал.

— Будь по-твоему, — резко согласился Кирилл. Но сразу же пожалел об этом. Мать сейчас могла неверно истолковать даже самое пустяковое его раздражение. — Как-то не приходилось. Очень уж толстая книжица, — примирительно закончил Кирилл.

Лариса провела ладонью по бархатному ворсу тахты. Неужели всю эту мебель сделал отец Кирилла.

— Да, да. Все это сделал Павел Егорович собственноручно. Кроме стульев и серванта. Смотрите. — Татьяна подошла к дверце шкафа и слегка подтолкнула ее. Дверца плавно откатилась, а потом вернулась на место.

— А можно мне? — Лариса поднялась с тахты.

— Пожалуйста. Все, кто у нас бывает, хотят сами попробовать.

Лариса тоже подтолкнула дверцу. Вправду было забавно и необычно.

— А соседи, которые ровно в семь утра кричат: «Подъем!», они там живут? — Лариса указала в сторону, куда уплыла дверца.

— Я вижу, вы в курсе многих наших дел. Нет. Они живут за другой стеной. — Татьяна с интересом рассматривала лицо и короткую прическу девушки. — Не пойму, у вас в самом деле черные глаза? Или так кажется при вечернем свете?

— Черные, черные! — Кирилл обрадовался. — Красивые, правда, мама?

— Сама знаю, что красивые, — ответила Лариса и дерзко посмотрела на Татьяну. — Глаза у меня мамины. Она умерла несколько лет назад. Мне многое не нравилось в ней. Она столько огорчений доставляла папе.

Татьяна вернулась в свое кресло.

— Может быть, она не любила вашего папу?

Лариса остановилась у картины, которая висела на стене, и принялась разглядывать осенний лесной пейзаж.

— Тогда им надо было разойтись. Правда, папе было бы тяжело. Ведь он до сих пор не устроил свою жизнь. Но это честней, чем делать вид, что любишь.

— Лариса! — воскликнул Кирилл. Неужели мать подумает, что он обо всем поведал девушке и привел ее нарочно?.. — Какая глупость!

— Пейзаж мне не нравится, — Лариса не обратила внимания на возглас Кирилла. — Разве, может быть вода светлее неба? Чепуха.

Татьяна улыбнулась.

— Мне тоже не по вкусу эта картина.

— Вот видите! — обрадовалась Лариса. — Мне Кирилл часто о вас рассказывал.

— Хорошее? — будто невзначай обронила Татьяна.

— Он вас очень любит.

Татьяна наклонилась в сторону Кирилла. Он поцеловал мать и заметил на ее щеке непривычную изморось пудры. Да и веки припухли и покраснели…

Потом они пили чай, включили телевизор, но передача была неинтересной, и телевизор выключили. Татьяна вспоминала смешные случаи из детства Кирилла. Лариса рассматривала семейный альбом, смеясь над фотографиями толстощекого малыша, а затем попросила разрешения позвонить по телефону. Ей нужно предупредить бабушку, что она скоро вернется домой.