Илья Штемлер - Завод

Греков отодвинул дверь в купе. Там было темно. Он взобрался на свою полку, включил свет. Осторожно вытащил из портфеля объемистую тетрадь с расчетами Лепина. Перелистал несколько страниц. Все-таки молодец Семен! Подал как надо. Убедительно. Да и технико-экономическое обоснование выглядит солидно. Это постаралась Аня Глизарова. Если заручиться поддержкой в министерстве, дело можно двинуть. Первоклассный завод можно организовать. Интересно, что скажет Тищенко? Ведь он один из ведущих специалистов в области автоматизации систем управления. Жаль, Смердов занимает нейтральную позицию. Не верит.

На нижней полке кто-то заворочался. Греков заслонил лампочку тетрадью. Переждал. Потом осторожно перелистал еще несколько страниц.

— Нельзя ли потушить свет? Вы не у себя дома! — раздраженно сказала одна из его попутчиц.

— Слушаюсь! — шутливо ответил Греков и сунул тетрадь под подушку.

В институт Греков позвонил прямо с вокзала. Профессор Тищенко предложил выслать за ним машину. Грекову надлежало стоять у газетного киоска, рядом с выходом из метро.

Широкая площадь перед Курским вокзалом казалась ярмарочной. Люди сновали в самых различных направлениях. Вереницей подъезжали машины. Лоточницы с пирожками устроились возле высокого деревянного забора, за которым ухал пневматический молот. Кавказцы с загорелыми острыми лицами тащили огромные чемоданы и перекликались, чтобы не растерять друг друга. Худенькая женщина, прижав к животу свернутый рулоном ковер, короткими перебежками направлялась в сторону камеры хранения. За ней спешили мужчина в тюбетейке с точно таким же рулоном и мальчик лет пятнадцати, тоже в тюбетейке и тоже с ковром. Несколько человек собрались в группу и подняли плакат «Мы — здесь!». Женщина под черным широким зонтом трубила в мегафон о предстоящей автобусной экскурсии по Москве. Однако к ней почти никто не подходил. Всё все знали и сами.

Греков любил Москву. И сейчас сидя рядом с молчаливым шофером, он как бы настраивался на ритм города. Ему казалось, что даже улицы, прорубленные между утесами домов, тоже напряжены и пульсируют, подчиняясь мощному невидимому компрессору.

Тищенко послал за Грековым машину не просто из вежливости. В лабиринте нового научного центра не так-то легко было разыскать Институт кибернетики. Комплексы зданий отделялись друг от друга густыми перелесками, которым не было видно конца.

— Да. Размахнулись, — довольно произнес Греков.

— А как же? — согласился шофер. — Скоро станцию метро откроют в этом березняке. И никаких курортов не надо.

Кабинет Тищенко размещался на втором этаже необычного круглого здания. Несколько удобных мягких кресел. Большой стол. Коричневая школьная доска. Три магнитофонные тумбы. На стене портрет какого-то старика, выполненный тушью на листе ватмана.

— Здравствуйте, Геннадий Захарович! — Шагнув навстречу, Тищенко протянул руку.

Как и при первой встрече, Греков обратил внимание на черную «бабочку», пронзенную булавкой с янтарем на фоне белоснежного крахмального воротничка. Серый, несколько узковатый костюм придавал фигуре профессора моложавость. Тищенко усадил Грекова в мягкое кресло.

— Ну, рассказывайте, любезный. Мы вас давно ждем.

— Дела, Станислав Михайлович.

— Успешные?

— Разные. План в прошлом месяце провалили.

— Рассказывайте обо всем. — Тищенко достал из стола толстую записную книжку.

Греков вспомнил, что именно в этой записной книжке профессор делал пометки, когда они встречались в гостинице.

— Кстати, какое впечатление произвели на вас мои сотрудники? — спросил Тищенко.

— Прекрасное, — искренне произнес Греков.

— Вот и хорошо. Сейчас вы их увидите. Они ведь продолжают вашу тему. И довольно успешно. Машинный этап закончили. Результаты довольно оптимистичные. А вы, Геннадий Захарович, занимались только текущими делами?

— Нет. Не только. — Греков достал из портфеля тетрадь. — Вот. Привез показать в министерстве. Тут ряд соображений по реорганизации структуры управления. Надеемся на вашу помощь, Станислав Михайлович.

— Только по порядку, дружок. — Тищенко перелистал несколько страниц. Грекова он слушал внимательно, время от времени отставляя тетрадь и делая какие-то пометки в записной книжке.

— Я доволен, что вас расшевелили! — Тищенко громко рассмеялся. — Иначе бы вы не явились к нам. Закисли бы в своей текучке. И жили бы днем сегодняшним, не замечая, что он уже не только вчерашний, но и позавчерашний. Вы это заметили бы тогда, когда процесс стал бы уже необратимым.