Владимир Топорков - Седина в голову

С годами, кажется, Кожевников немного стал сдержаннее, но всё равно иногда даёт волю своим чувствам, словно вожжами себя нахлёстывает, пытается утвердить непогрешимость своего мнения. Недавно он сцепился с первым секретарём райкома партии Голошубовым по поводу свёклы и, кажется, не вмешайся в спор Коробейников, могло бы кончиться плохо.

Голошубов – человек, немного избалованный властью, любое указание «верхов» воспринимает до наивности просто: приказали – делай. А тут в обкоме приказали – под свёклу надо делать одну культивацию, причём мелкую, чтоб не высушивать землю, тогда всходы будут дружные, как грибы после дождя.

– А сорняки? – спросил Кожевников.

– А причём тут сорняки? – вопросом на вопрос ответил Голошубов.

– Да притом, – начал закипать главный агроном, – что одна культивация их не уничтожит. Через неделю поле не узнаешь – зелёным ковром покроется.

– Гербициды применим…

– А где они у нас? Да и дорогое это занятие – гербициды. Себестоимость каждого гектара высоко подскочит!

– Значит, вы не согласны с линией обкома? – с нажимом спросил Голошубов.

– Не согласен. Более того, считаю это вредным. Опять обком крестьянами командует, а ведь ещё Ленин предупреждал – не сметь командовать мужиком…

«Эх, грянет сейчас Полтавская битва», – подумал тогда Коробейников и как в воду глядел. Губы у Голошубова приплясывать начали, как в лихорадке, как блажной человек стал, но и на Кожевникова противно глядеть – глаза выкатились из орбит, лицо багровое, точно ему на голову колесом наехали, говорит быстро-быстро, как из пулемёта строчит. Подумал Коробейников, что такое соперничество до добра не доведёт: не знает что ли главный агроном, что извечный закон «Тот прав, у кого больше прав» и на этот раз сработает, – и вступил в разговор:

– Видимо, Василий Семёнович, – он обратился к Голошубову, – надо нам детально изучить новый метод. Попробуем на практике, тогда и будем опровергать, товарищ Кожевников.

Теперь он уже к главному агроному повернулся, который совсем контроль над собой начал утрачивать, коротко и зло вскидывался, как утки на болоте, готов руками, как крыльями, махать. Но, видно, его рассудительный разговор успокоил обоих – договорились тогда, что они применят новый метод на всех полях, но и гербицидами район поддержит. А когда уехал Голошубов, кажется, даже довольный собой – он садился в машину, как новый пятак – директор сказал Кожевникову:

– Кто тебя просил доказывать ненужное? Не хочешь сеять по-новому – загоняй культиваторы и шуруй. Надо поделикатнее, как бы помягче, дипломатичнее что ли, быть…

Скривил губы в недоброй улыбке Кожевников, но, кажется, и его такой вариант устроил. Соперничество это похоже на бодание телёнка с дубом, самое бесцельное дело…

…Пробудился Альберт Александрович, высокий, костлявый, в тапках на босу ногу пошмыгал в туалет, и Коробейников загадал про себя: заговорит сейчас он про Нину – значит, тогда не пойдёт к ней Коробейников, нечего ему там делать, а не заговорит… Но мысль оборвалась неожиданно на полуслове: глупость какая-то в голове, он будто в карты ворожбу открыл: скажет, не скажет… Это его дело, журналиста, а Коробейников обязательно к Нине сегодня наведается.

Он с нетерпением ждал врача, и когда Наталья Сергеевна появилась в палате, даже улыбнулся блаженно: сейчас кончится обход и можно на прогулку идти. На улице, кажется, сегодня хорошая погода, солнце вытапливает остатки тумана в лесу, пар плывёт над соснами.

Наталья Сергеевна подсела к кровати Альберта Александровича, начала с анекдота:

– Слышали, как о вашем брате говорят? Я у Гиляровского прочитала, как давали сообщение о коронации Николая Второго. В первом номере написали: «Царю на голову возложили ворону». В следующем номере дают поправку. «Царю на голову возложили не ворону, а корову». И только в третьем номере дали поправку на поправку: «Царю на голову возложили не корову и ворону, а корону».

Вступил в разговор Альберт Александрович, хрипло рассмеялся:

– Это что, Наталья Сергеевна, вроде анекдота. А я другое, более злое вспомнил. На кладбище установили доску: «Здесь покоится прах честного человека и журналиста Иванова». Прочитал один и воскликнул: «Господи, какие времена пошли, в одну могилу двух человек сразу кладут».

Доктор глянула на тонометр, покачала головой:

– Да у вас сегодня давление подскочило.

– Это потому, что Альберт Александрович много о женщинах думал, – подначил Коробейников. Не всё же журналисту над ним трунить, надо когда-то и ему давать сдачу.