Никколо Амманити - Я заберу тебя с собой

И как бы ему хотелось, чтобы хоть кто-нибудь подсказал: Деми Мур.

Но Грациано не мог ни у кого спросить, он был зачарован, как змея перед дудочкой заклинателя. Он протянул руку в ее сторону, и десять тонких оранжевых лучей устремились к ней от его пальцев. Лучи слились и заструились, извиваясь, как электрический разряд, через зал, над тупым сборищем, прямо к ней, в центр подиума, коснулись ее пупка, и она засияла, как византийская мадонна.

Грациано затрясло.

Их соединяла вольтова дуга, которая превращала их из несовершенных половинок в единое существо. Только вместе они будут счастливы, как однокрылые ангелы, объятие которых порождает полет и рай.

Грациано готов был заплакать.

Его целиком захватила любовь — бесконечная, прежде неведомая, не грубое вожделение, но чистейшее чувство, зовущее к продолжению рода, к защите своей женщины от внешних угроз, к тому, чтобы вить гнездо и воспитывать малышей.

Он протянул руки, стремясь к идеальному контакту с девушкой.

Миланская пара смотрела на него сконфуженно.

Но Грациано их не замечал.

Зал словно растворился. Голоса, музыку, шум — все поглотил туман.

А потом дымка медленно рассеялась и возник джинсовый магазин.

Да, джинсовый магазин.

Не какой-то там поганый джинсовый магазин, каких полно в Риччоне, но магазин абсолютно такой же, как те, что он видел в Вермонте, и в нем были аккуратно разложенные толстые норвежские свитера и ряды ботинок виргинских шахтеров, и ящики с носками, связанными старушками из Липари, и коробки с уэльским повидлом, и приманки «Рапала», и он, и девушка с подиума, теперь его жена, явно в интересном положении, за стойкой, сделанной из доски для серфинга. И находился этот джинсовый магазин в Искьяно Скало, на месте галантерейного магазина его матери. И все прохожие останавливались, и заходили, и видели его жену, и завидовали ему, и покупали легкие мокасины и ветровки из гортекса.

«Джинсовый магазин», — восхищенно пролепетал Грациано, не открывая глаз.

Вот оно, его будущее!

Он видел его.

Джинсовый магазин.

Эта женщина.

Семья.

И хватит с него бродячей жизни и всякой хипповской фигни, хватит секса без любви, хватит наркоты.

Освобождение.

Теперь у него появилась цель в жизни: познакомиться с этой девушкой и забрать ее домой, потому что он любит ее. А она любит его.

— Любо-о-овь, — протянул Грациано, поднялся со стула и перегнулся через ограду, вытянув руки, чтобы достать до нее. К счастью, рядом сидела миланка, схватившая его за рубашку и помешавшая грохнуться вниз и сломать себе шею.

— Куда тебя понесло? — спросила она.

— Ему приглянулась девчонка внизу, которая посередине, — производитель кормов для животных давился от смеха. — Он хотел убиться из-за нее. Ясно? Ясно?

Грациано встал. Открыл рот. И ничего не сказал.

Кто эти два урода? Что они себе позволяют? А главное, чего ржут? Почему издеваются над чистой и хрупкой любовью, вспыхнувшей вопреки всей скверне и мерзости этого испорченного общества?

Миланец, казалось, сейчас помрет со смеху.

«Сейчас ты сдохнешь, сукин сын», — решил Грациано и схватил его за воротник гавайской рубахи, и тот мгновенно перестал смеяться и изобразил широкую улыбку, показав десны…

— Извини, не хотел тебя обидеть… Правда, извини. Я не хотел…

Грациано готов был двинуть ему по носу, но потом передумал: сегодня — ночь освобождения, сегодня нет места насилию, и Грациано Билья — совершенно другой человек.

Влюбленный человек.

— Да что вы понимаете?.. Бессердечные твари, — пробормотал он вполголоса и направился, покачиваясь, к возлюбленной.

Роман с Эрикой Треттель, девушкой, танцевавшей на подиуме дискотеки «Хэнговер», оказался одной из главных катастроф в жизни Грациано Бильи. Возможно, именно коктейль из кокаина, экстази, жареной рыбы и португальского вина «Лансерс», принятый им в «Морском гребешке», и оказался случайной причиной удара молнии, от которого замкнуло мозг Бильи, но врожденные упрямство и слепота стали дальнейшими причинами катастрофы.

Естественно, наутро после бурной ночи, когда ты перебрал алкоголя и психотропных препаратов, сложно бывает и собственное имя вспомнить, и Грациано, конечно, забыл и успехи в «Морском гребешке», и производителей кормов, и…

Нет!

Только не девушку, танцевавшую на подиуме.

Ее он не забыл.

Когда на следующий день Грациано открыл глаза, образ ее вместе с ним в джинсовом магазине поселился в нем и управлял его разумом и телом в течение всего лета.