Мария Свешникова - М7

― От деда досталась. Стояла в гараже никому не нужная. ― Кати предпочла честно ответить на поставленный вопрос.

― А зачем продаешь?

― Деньги срочно нужны.

― А почему деньги нужны? ― В. проявлял участливый интерес.

«Что за допрос? Да какая разница, ― думала Кати, ― на наркотики, аборт и тротиловые шашки, тебе-то что до моих бед?»

― А зачем людям бывают нужны деньги, по вашему мнению? ― вопросом на вопрос, уколом на укол ― в этом была вся Кати, или не самая смиренная ее часть.

― Чтобы покупать платья и кататься по миру? ― В. поправил дорогие часы с платиновым корпусом на правой руке.

― Чтобы деньги делали деньги ― уже неправильный ответ? ― Кати было пакостно от его шуток, она не знала, в какую категорию их переводить ― жесткий подкол или просто невинная ирония.

― И что ты со сделанными деньгами делать будешь? Построишь дом на берегу моря и станешь мизантропом? ― В. давно уже скучал по молодым и дерзким человеческим проявлениям.

― Встречу прекрасного принца с ужасным характером. Влюблюсь в молодого, буду независима и всегда неправа.

― А ты смешная.

Снова укол. Снова Кати передернуло. Снова это чувство неловкости. «Какая одиозная личность», ― пронеслось у нее в голове, но пронеслось настолько быстро и мимо, что уже спустя мгновение она растворилась в этой беседе, почувствовав, как ее ледяная маска дает трещинки и как ручьями стекает страх быть непонятой под натиском самых едких комментариев.

― Можно маленькую ремарку? ― решила с улыбкой подлить масла в огонь Кати и, не дождавшись его согласия, выпалила: ― Вы абсолютно не умеете делать комплименты.

― Права. Ладно, давай так ― вот половина, ― В. открыл кошелек и отсчитал двадцать пять стодолларовых купюр (в момент этого отсчета у Кати потемнело в глазах от чувства сбывающейся мечты), ― машину можешь оставить здесь или привезти вечером, съездим к нотариусу, все оформим... Ты с учета ее сняла?

Кати отрицательно покачала головой.

― Я готова выписать генеральную доверенность с правом перепродажи. Как снимать с учета ― я не знаю.

― Ладно, тогда вместе к нотариусу сгоняем. И... если хочешь ― можешь исчезнуть с деньгами. Я ничего плохого тебе не сделаю. Номер мой у тебя есть. Позвони мне в шесть, если не исчезнешь, и скажи, откуда тебя забрать. А сейчас я побегу, ― одним движением руки он подозвал официанта с алебастровой кожей и родинкой на правом веке и передал ему свернутую купюру. ― Ты пока позови подруг и пообедайте. Все оплачено. Мне тоже когда-то было восемнадцать. И у меня не было денег даже на сигареты.

Кати даже не думала пропадать и обедать с подругами не стала ― ей было стыдно проедать чужие деньги, и это чувство стыда за отсутствие собственных она еще долго не могла в себе побороть. Иногда ухажеры водили ее в кино, оплачивая билеты, на Восьмое марта дарили чайные розы или белые лилии, но никто и никогда не врывался вот так в ее жизнь и не давал ей возможности шиковать или даже просто наслаждаться обедом за чужой счет. Она тогда и подумать не могла, что можно довериться, принять помощь от мужчины ― и он не потребует ничего взамен, а просто будет угождать из чувства заботы и сострадания. Нет, не из жалости, а из искреннего, пусть местами эгоистического и тщеславного желания облегчить чью-то долю, замолить былые грехи. В. не был озлоблен на жизнь. И всеми своими действиями показывал, что не боится доверять первым встречным. Или хорошо разбирается в людях. Он же знал, что Кати никуда не исчезнет. Откуда?

Она исчезнет потом. Но и об этом В., наверное, уже тогда догадывался, однако эти догадки не помешали ему совершать поступки, вдохновляющие Кати и заставляющие ее мечтать. И может, именно тогда в ее голову туманными и прохладными закоулками прокралась скромная, худенькая, практически анорексичная теория, что можно быть просто женщиной. Просто слабой. И просто быть.

И она молча протянула ему ключи.

― Даже если вы исчезнете, я не перестану верить в людей. И не объявлю машину в угон. ― Кати достала из старой тряпичной сумки свидетельство о регистрации и паспорт транспортного средства. ― Можете забрать меня с пятой линии. Дом 17. Тогда, когда вам будет удобно.

― Я заберу, но ключи и документы оставь у себя.

Кати ждала приезда В. как пришествия мессии. Считала минуты. Сыпала сахарный песок мимо чашки на льняную скатерть. Чуть вошла в дом ― сразу приготовила парадный файдешиновый плащ и тихо спряталась на террасе возле окна.