Мария Свешникова - М7

«Русь» располагалась в Балашихинском районе, в десяти минутах езды от поселка Никольское.

Именовались места возле «Руси» Салтыковкой: в XVIII веке местные земли перешли от Долгоруковых, чьему роду пришлось туго после несостоявшейся женитьбы Петра II на дочери князя Долгорукова, к Салтыковым.

Салтыковка делилась на две части ― по разные стороны от Носовихинского шоссе, которое струилось параллельно М7. Левая часть шоссе была построена по линейному типу Никольского ― шесть соток на нос, с домом, разделенным на две семьи, канавы по периметру участков и поле под новую коттеджную застройку по центру поселка.

Другая же часть Салтыковки располагалась возле двух прудов ― Серебряного и Тарелочки. Места, уже который век нежно облюбованные старожилами, были иными ― участки по полгектара с соснами, витиеватые улочки с полными и сытыми дубами, качели, пролески. А названия улицы носили романтичные ― Тенистая аллея, Елочная, Серебряная, ведущая к пруду. Эта часть Салтыковки располагалась дальше всего от центра Балашихи ― за Носовихинским шоссе, которое старый «Бьюик» перелетел ввиду полного отсутствия машин за один взмах и двинулся в глубь улочек с романтичными названиями.

Ресторан «Русь», некогда принадлежавший «Интуристу», выкупили и облагородили ― выстроили несколько залов на пару сотен персон, пристань, уличную площадку и парковку на несметное количество машин. Ресторан по будним дням пустовал ― лишь владельцы или их приближенные обедали здесь за разговорами. По выходным же салюты, крики «горько» ― так отмечала праздники вся знатная округа, бывший «пролетариат», который в девяностые вдруг стал уважаем не хуже дворянских титулов.

У ресторана был свой небольшой причал на берегу озера, и со временем там можно было заметить и «дачников», щебечущих за чашкой кофе.

Встреча с потенциальным покупателем состоялась во вторник, но несмотря на холод, посетителей было достаточно ― они передавали друг другу фотографии с закрытия дачного сезона, дарили домашний лимонный мармелад, варенье из облепихи и снисходительно смотрели вглубь наступающей осени, прямо в глаза сентябрю. Обедал в тот день и владелец фирмы «Черноголовка», расположенной в восточной части Московской области, и рядом с ним кто-то не менее сильный мира сего.

Девушки припарковались, неумело втиснув свой «Бьюик» между двух черных внедорожников, которые гроздьями засыпали парковку, и выпорхнули на воздух. Кати попросила подруг подождать снаружи, а сама, набравшись детской и оттого чистой смелости (хотя в тот момент она пыталась казаться взрослее и прожженнее), зашла и начала сверлить трапезничающую плутократию взглядом в поисках мужчины-льва. Не найдя никого, хоть толикой походившего на придуманный образ, Кати расположилась за дальним столиком и, чтобы ничего не заказывать, закурила.

В. сразу распознал Кати и моментально оказался напротив нее. Атлетического телосложения мужчина неопределенного возраста, ведущий аскетичный образ жизни, с паутинкой морщинок близ переносицы и возле глубоко посаженных глаз цвета мутного сердолика. Спустя пять минут разговора выяснилось, что В. коллекционировал самшитовые трубки для курения, умело напевал дифирамбы женщинам и когда заказывал вино, вместо бутылки просил принести чарочку. В детстве обожал карандаши с мягким грифелем, со временем расплывающимся сажей на рисунках, где изображал трясогузок. В молодости обожал сидеть на крыльце в дедовской тужурке и курить, небрежно отрывая фильтр от сигареты.

― Так если серьезно, сколько ты хочешь за «Бьюик»? ― поинтересовался В. с пиететом, не желая оскорбить слишком маленькой суммой молодую девчонку с взъерошенными бровями.

― А сколько предлагаете? ― Кати была напугана настолько, что готова была на любую сумму.

― Пять тысяч тебя устроит?

― Долларов? ― чуть не взвизгнула Кати.

― Ну не рублей же, ― разулыбался В.

― Но вы даже не посмотрели машину.

― Почему же, перед тем как зайти, я оценил ее со всех сторон ― а что внутри, меня мало интересует. Все равно реставрировать, ― он долил вина себе в бокал и полюбопытствовал: ― Почему Кати? Просто Катей нельзя называть?

― Просто Катей нельзя.

― Откуда у тебя этот «Бьюик»? Признавайся, угнала у соседей? ― он рассмеялся, чем несколько задел Кати. Она почувствовала себя все той же голодранкой, которой ощущала в английской спецшколе. Неужели она выглядит настолько бедной и жалкой, что не может иметь в собственности даже доисторический «Бьюик»?