Алексей Притуляк - Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа

- Ты задумался, любимый… Ты хмуришься… Что-то тревожит тебя? Быть может, я что-нибудь не так сказала? Я обидела тебя, родной? Прости меня.

Я плохо слышал ее, я был слишком занят своими мыслями. Сцена вдруг отчетливо предстала перед моими глазами, вся, со всеми действующими лицами, с монологами, чувствами, декорациями…

- Нет-нет, — произнес я. — Я совсем не обижен, право, но… но мне, пожалуй, пора возвращаться.

Ее голубые глаза как-будто потемнели, она опустила голову.

- Я неприятна тебе, — сказала она задумчиво. — Я неприятна тебе.

- Ну что вы, — попытался я успокоить безумицу. — Что вы, фрекен… Кстати, как вас зовут?

- Брунарда, милый, — ответила она.

- Вот и славно, — сказал я ободряюще. — Брунарда… Чудесное имя.

Она счастливо улыбнулась — как нищенка, которой вложили в руку тысячную купюру — счастливо и испуганно: а вдруг, сейчас отнимут! вдруг, это только шутка!

Мне понравилось это сравнение. Я похвалил себя за наблюдательность и в который раз подумал, что не ошибся в выборе своего жизненного пути.

- Чудесно, милая Брунарда, — сказал я. — Ну а теперь…

- Милая! — воскликнула она, вся подавшись ко мне. — Ты сказал «милая»!

- Ну… ну да, — испугался я. — Да, но… Тысячи мужчин называют так незнакомых женщин, и это их ни к чему не…

- Что мне до других! — перебила она. — Ведь это ты назвал так меня !

Я не люблю, когда меня перебивают. Мне неприятна в женщинах излишняя экзальтация. Но я решил, что не стоит лишний раз волновать эту сумасшедшую.

- Да, — кивнул я. — Да, милая Брунарда. Вы действительно довольно милы и… и непосредственны, как дитя, но… Впрочем, «милая» — это только слово. Оно состоит из слогов, букв, звуков…

- Но когда ты произносишь его, — снова перебила она, — то в твоих устах оно звучит как в устах бога.

- В самом деле? — я никогда не замечал, что произвожу на женщин такое впечатление. Это открытие было, конечно, приятно, но оно… оно несколько выбивало из колеи.

- Спасибо за комплимент, — сказал я и прикоснулся к шляпе, давая понять, что хотел бы откланяться.

- О нет! Не уходи, прошу тебя! — воскликнула она, молитвенно слагая руки. — Не уходи, любимый! Я не смогу больше жить без тебя, ни единого дня, ни единого часа!

Что же мне было делать, скажите на милость? Довольно странное и неприятное положение, согласитесь…

Уже заметно стемнело. Озеро нахмурилось и смутно отражало пока еще бледный лунный свет. Мне стало немного жутко, признаться, и я едва не бросился бежать. Следовало предпринять что-то решительное, но я не знаю — что.

- Мне, конечно, приятно было поговорить с вами, — сказал я ласково, — но время, знаете ли… Темнеет… Хочется чаю… Я мог бы проводить вас немного, если хотите. Вы недалеко живете?

- Здесь, — ответила она, поведя рукой в сторону черневшего в полумраке озера и рощи за ним.

- Здесь?.. То есть, вы хотите сказать…

- Здесь, — повторила она и я снова заметил как странно и безумно блестят ее глаз. — Здесь, — в озере, в роще…

Теперь, окончательно убедившись в ее безумии, я не на шутку испугался, но в то же время обрел некое хладнокровное спокойствие, как бывает это с храбрыми людьми в минуту опасности.

- А! понимаю, — кивнул я. — Понимаю… Ну что же, в таком случае…

- Не покидай меня, — попросила она.

Но хитрость — моя спасительница — уже посетила мой ум.

- Это ненадолго, — успокоил я. — Только до завтрашнего вечера.

- О нет! — воскликнула она. — Я не доживу! Любовь погубит меня!

- Гм-гм… Милая моя Брунарда… — я старательно подыскивал слова. — Видите ли, любовь — это… как бы вам сказать… любовь предполагает некоторое…

- Любовь погубит меня, — повторила она уже спокойно. — Фея не может прожить без любимого более двенадцати часов… Я умру на заходе солнца…

Вот так она и сказала. Ну не сумасшедшая ли она была, подумайте?!

- Феи бывают в сказках, — сказал я, улыбаясь, и даже погладил ее по голове, как дитя.

А она вдруг схватила мою руку и прижалась к ней губами. Мне стало совсем неловко и я готов был рассердиться, но напомнил себе, что с больным человеком следует быть ласковым и терпимым.

- Любовь из всякой женщины делает фею, — сказала она.

Мне эта фраза показалась несколько вычурной.

«Но впрочем, — подумал я, — если ее немного подкорректировать…»

- А из феи, — продолжала она, — любовь делает самую обыкновенную женщину; и как самая обыкновенная женщина, фея не может жить, если с ней рядом нет любимого человека… Только фея не умеет плакать, она — умирает…