Роберт Кормер - Восемь плюс один

Поначалу наши набеги на сады проходили в чрезмерном возбуждении, поскольку летние диверсии, совершаемые спросонья и в темноте, обычно заканчивались тем, что мы поедали сочные помидоры и жевали огурцы, после чего начинали бросаться друг в друга остатками недоеденных плодов или овощей (или чем они еще были), отчаянно унося ноги с враждебной территории. Как-то вечером, мы увидели проходящего мимо Памфила Рулё, который был старым, робким холостяком — он жил один в маленькой комнате, снимаемой им на Третьей Стрит. И когда он прошел мимо нас, то мы закидали его нашими остатками, и он танцевал для нас убогую жигу ужаса, пока мы не оставили его в покое. И вдруг мне стало тошно от всего, что я тогда съел — изжога начала печь меня изнутри.

— Мне уже надоели набеги на сады, — сказал Джо-Джо Туассант, когда мы собрались на заднем дворе Жана-Поля, чтобы перевести дыхание.

Я с ним согласился.

Расслабившиеся на колене пальцы Жана-Поля вдруг резко взметнулись вверх. В его голове все созревало быстрее, чем помидоры в садах, и это всегда всех настораживало. Жан-Поль был рослым, белокурым и уверенным в себе парнем, и он легко стал нашим лидером. В лунном свете его волосы засветились серебром, и он спросил:

— Знаете, в чем дело?

— В чем? — возбужденно спросил Роджер Гонтьер.

— У нас нет цели, — ответил Жан-Поль, будто напоминая нам нечто, повторяемое им миллионы раз. — Мы должны знать, зачем устраиваем набеги на чужие сады, если не только для приключений, — его пальцы снова щелкнули. — Я знаю, что мы можем помочь бедным!

— Бедным… — усмехнулся Джо-Джо.

И мне стало ясно, почему он усмехнулся: бедняками были мы все. Бедность могла быть разной. Были кое-как устроенные бедные, такие как отец Роджера — управляющий торговой лавкой. Мистер Гонтьер был беспокойным, широкоплечим человеком, которого мучило нечто, называемое кредитом. Я слышал, как отец говорил: «Бедный Гонтьер — он набрал столько кредита. Когда он будет все это возвращать? Когда-нибудь у него заберут магазин, и все его дело рухнет, раздавив под собой его самого». Как бы то ни было, Роджер и его семья хорошо одевалась, и у них всегда на столе была еда. При этом они не прекращали бедствовать, как и наша семья, которая стала жертвой Депрессии и сезонных увольнений с гребеночной фабрики. Сокращение производства происходило регулярно, по нескольку раз в год, и как всегда под сокращение попадал мой отец. В тот год как обычно фабрику закрыли в июне, но на этот раз работа не началась ни до четвертого июля, ко Дню Независимости, ни в жаркий август. И, когда отец оставался без работы, то становился тише, начинало не хватать смеха, присущего таким гигантам, как он. Его болезненное молчание и исчезновение запаха пива начинали угнетать всех членов нашей семьи. На самом деле, у нас все было не так уж плохо, как многим другим семьям, членам которых каждый день приходилось приходить в специальные отделы городской власти за бумагами и подписями на них, с которыми они могли получить на каждого по банке с консервами, с супом и пакеты с какой-нибудь едой на Майн-Стрит. Думаю, что у отца был некий скрытый страх перед тем, что нам также придется обращаться за подобной помощью. Но хуже всего прошлось по-настоящему бедным, тем, кто жил в ветхих лачугах на самой окраине Френчтауна за мусорными дворами, где никто никогда не убирал. Это место мы называли «супом по алфавиту», потому что улицы там не имели названий. Они обозначались буквами: А, B, C и так далее. Дети из этих мест не появлялись ни в школе прихода «Сент-Джуд», ни даже в той, что была на Шестой Стрит. Те, кто там жил не являлись ни французами, ни ирландцами и уж точно ни янками. Казалось, что они были никем и ничем: бродягами, временщиками, не имели корней или даже документов.

— «Суп по алфавиту», — объявил Жан-Поль. — Завтра вечером, мы совершаем набег на большой сад Туассантов на Седьмой Стрит, награбленное приносим в «суп по алфавиту», и оставляем это на порогах их домов.

— Эй, — возразил Джо-Джо Туассант. — Это — сад моих «пепер» [4] pepere (франц.) — родители отца . Я не могу грабить сад своего дедушки.

— С благими намерениями, — ответил ему Жан-Поль.

— Это как Робин Гуд и его банда, — начал объяснять Роджер. — Грабить богатых, чтобы помочь бедным.

— Мои «пепер» отнюдь не богаты, — ответил Джо-Джо.

Поскольку уже было решено, то я погрузился в свои мысли. Мне не был нужен робингудовский визит в «суп по алфавиту» по причине, о которой мои друзья никогда бы и не догадались. Их напугало и оттолкнуло бы от меня, если бы они узнали, что я туда приходил и зачем — чтобы навещать Джеферсона Джонсона Стоуна. Это началось еще в начале этого лета, когда я шел через «суп», чтобы сократить дорогу к свалке, где обычно подбирал фольгу от пустых сигаретных коробок или медный провод. И то, и другое можно было сдать за небольшие деньги старьевщику Джеки, приходящему во Френчтаун каждую субботу.