Олег Рябов - КОГИз. Записки на полях эпохи

Кабинет Гены в редакции, куда я заявился с пузатой бутылкой коньяку, был пуст. «Ждите, его вызвал главный, скоро будет», – объяснили мне коллеги из соседних кабинетов, куда я заглядывал. Главный – это Анатолий Иванов, Герой Социалистического Труда, к нему в кабинет заглянуть наглости у меня не хватило. И я выбрал, думаю, оптимальное решение: уселся за серебряковский стол, поставил бутылку с коньяком перед собой и, положив голову на руки, задремал. Разбудил меня минут через двадцать толстомордый мужик. Он держал в руке наполовину наполненный моим коньяком стакан и разговаривал со мной.

– Ты почему спишь, когда к тебе обращается поэт?

Поэтом оказался живой классик Володя Фирсов. Он где-то потерял свою бутылку коньяку и подумал, что моя бутылка – это его. У него в тот день было три повода: во-первых, вышла очередная книжка, во-вторых, он подписал эту книжку министру Щелокову, и, в-третьих, он вчера залудил классную поэму на печатный лист. Книжку мне Фирсов подписал, коньяку мы с ним и Геной выпили и отправились домой. Я не был пьян, я был как-то странно перевозбужден, поэтому и называю все, что произошло потом, чертовщиной.

В арке соседнего с издательством двора мы наткнулись на убитого человека: у него было перерезано горло. Убитый был тщедушным мужичонкой лет сорока. Он сидел, привалившись к кирпичной стене, в ватнике без ворота, и его перерезанная цыплячья шея неприлично торчала… Кровь была алая. Мы все трое побежали в разные стороны искать милицию. Первым нашел патруль я. Два сержанта посмотрели мой паспорт, спросили, где я живу, и велели идти спать в гостиницу и забыть обо всем.

Однако в гостинице чертовщина продолжилась. Иван Иванович лежал в своей койке с открытыми глазами и никак не реагировал на мое появление. Телефон в номере звенел не умолкая, и я поднял трубку. Басовитый женский голос спросил, не в этом ли номере проживает Иван Иванович Разин. Я подтвердил этот факт и добавил от себя, что тот не в состоянии разговаривать по телефону. Тогда женский бас сообщил мне, что он, то есть бас, принадлежит заместителю председателя Совета министров Российской Федерации Нелли Ивановне Кудрявцевой, спросил мое имя-отчество и попросил открыть чемодан из зеленого сафьяна, который должен быть у нас в номере. Мне стало немного не по себе, но какая-то эйфория наполняла меня, и я не очень-то соображал, что делаю. Голос настойчиво просил подтвердить, что в чемодане находятся норковое манто и черная большая каракулевая шуба, и сообщил, что через десять минут будет у меня в номере. «Как?» – удивился я. «Так! У меня телефон в машине. Я уже подъезжаю».

После того как гороподобная шестидесятилетняя женщина, больше похожая на вяленую щуку, чем на человека, забрала у меня из номера чемодан, мне вроде бы стало спокойнее. Попутно я узнал, что она пыталась много раз спасти Ивана Ивановича, но безуспешно, «а вот тебе, Геннадий, я очень благодарна. Если что надо помочь, звони!» – и сунула мне визитную карточку.

Когда она ушла, мой молдавский министр застонал и шепотом позвал меня:

– Гена, если я сейчас не выпью, то умру.

– А где же две коробки с вином и коньяком? – удивился я.

– Я все подарил вашим друзьям. Я думал, что мне этого уже не надо, – шел третий час ночи.

Я надел пиджак и пошел по коридору, практически ни на что не надеясь. Вы не представляете, что такое коридоры гостиницы «России», – это десятки километров. Там до своего номера можно час добираться. И тут я вспомнил разговор Фирсова с Геной Серебряковым о том, что под гостиницей есть закрытый зал – ресторан, соединенный подземным коридором с Кремлем, и что сегодня там будут отмечать прибытие Луиса Корвалана. Я понял, что я ищу! И нашел лифт, на котором поднимались из этого подземного ресторана наверх грязная посуда и скатерти. Более того – я сумел на этом лифте спуститься вниз и взять там со стола, за которым сидел Луис Корвалан, бутылку водки!

Когда я вернулся в номер, там уже ждал очень чистенький и аккуратненький молодой человек лет тридцати. Он пожал мне руку и вручил визитку: «Частий Олег Павлович. Внешнеторговое предприятие. Технопромимпорт. Зам. директора».

– Геннадий Иванович, – обратился он ко мне, – вы не то прочитали. Главное – адрес: площадь Лубянская, дом сто один. У меня к вам нет никаких претензий – есть одна просьба. Вы сейчас выпиваете с Иваном Ивановичем по рюмке водки «корвалановской», ложитесь спать, а утром я вас провожаю на вокзал и сажаю в поезд.