Анна Синельникова: Дауншифтинг. Записки на полях. Сборник стихов

есть издержки профессии
такие как агрессия

такие как
языки пламени
вырывающиеся из самого рта
как красного знамени
красота
как изогнутый серп
и бьющий больно по наковальне молот
как тебе подают десерт
когда ты не испытываешь голод
как чужие отпечатки
на двери туалета
и бутылки початой
плохая примета
так издержки профессии-
агрессией весело
просканировать мир
на наличие чёрных дыр

агрессия – не депрессия

а её нарядный мундир

катализатор движущихся дней
твои напевы и улыбки
я принял всех уже гостей
я угостил изрядной долей той наливки

что с этикеткою простой стояла
что называлась «грусть»
но там ещё её ни мало
но за неё я что-то больше не берусь

мне милой стала та бутылка
из тёмного стекла
рука и глотка к ней привыкла
как только в свет сей извлекла

на этикетке слово лишь простое
там РАДОСТЬ крупным шрифтом
я понимаю что такое
не стоит путать с социальным лифтом

но радость сердцу ближе
чем череда бумажных благ
я был уже в Париже
но там бутылки выглядят не так

Пляшут огоньки метаэлиты
Там и там разбросаны их энергий сгустки
Мегатонны крови пролиты
Чтобы называть себя просто русским

Это не басня и не крик отчаяния
Это созерцание иных пластов
Это ветер, энергий качание
От постоянно выбрасывающих что-то ртов

Движется мир напитанный страхами
Мир убаюканный сказками и верами
Мир выпестованный монахами
Мир защищённый брустверами

На его изнанке холодно, мерзко
Но она согревает настоящее
Натирает души до блеска
Творческой работой кипящей

Наращивается яркого света облик
Растёт он и вширь, и вдаль
Чтобы ты – виновник
Вертел и впредь
благостно так календарь

этих чувств «невыплаканна-рана»
сушит, стягивает кожу
мир исполненный обмана
вновь натягивает вожжи

на спине чуть заживают струпья
молодой наивной кожей
я стою у перепутья
и сомненья душу гложат

камень – не бумага – не сотрёшь с него признанья
сколько б ни было бы страха
жаждет тело наказанья
унижения не сила

лишь завеса от всего мирского
всё сполна спина уж ощутила
ты её теперь совсем не трогай
этих чувств не выплакана рана

жаждет, жаждет
«отомщенья»,
чтоб была достигнута нирвана
полным отрешеньем
от общенья.

Мы в невесомости
Как важное кино
Идём по совести

В тепло

Не спрашивай
Сорвётся дятел

С твоих высот
И много ещё пятен
Вдоль радуги пойдёт

Кусай в молитвах
Прорехи
Возделывай вопрос
Мы не историки
Мы самовольно выбранный гипноз

Черпай с колодца
Чёрную историю
И выливай на луг
Всё это трудно поддаётся
Чтенью вслух

Одно, к чему стремятся губы
Одно, к чему идёт восторг

И воспевают трубы
И бьёт призывный гонг

Пустить по вене молоток
В палатах выжечь имя
Пуская на поток: «Храни меня»

не выходи из тёмной комнаты
не совершай ошибки
никем не станешь понятым
лишь озаришься светом липким

лишь заблестят твои глаза
наполненные влагой
не выходи, ведь выходить нельзя
с исписанной рельефами бумагой

не выходи и не блистай
сиди во тьме, читай до дыр
и никого не допускай
в свой тёмный лиромир

не выходи из тёмной комнаты
не озаряй свои чресла упрямым светом
и лишь покойники
способны нам поведать всё об этом

сиди в тиши, в глуши
кромешной тьмою напоён
не открывай своей души
храни затворенным её дверной проём

чего сознанье бьётся
и ищет пятый угол
когда в дугу не гнётся
улыбка чудищ, пугол