Юрий Коротков - Девятая рота. Дембельский альбом

— Ладно, хер с тобой, — засмеялся Лютаев.

— А зачем мы все-таки парашюты надели? Вместо броников? — поинтересовался Басаргин.

— Все вопросы потом, партайгеноссе Базар. Усек?

— Нет, — честно признался воин.

— Не мотай мне нервы, фашистская морда, а то пристрелю за Родину, за Сталина!

— Яволь, майн либер херр!

— Сам ты хер, фриц проклятый! Давай связь!

— Я не фриц, товарищ фельдмаршал. Я — Штирлиц! Земля! Земля! Я — Девятка! Земля! Земля! Я — Девятка! Прием! Земля! Я — Девятка! Прием!

И вдруг — уже не ждали беды, а она пришла — откуда-то сверху ударили по ним из автоматов.

— Базар! В укрытие с рацией! — заорал Лютаев. — Продолжай вызывать!

Сам тут же сгруппировался, перекатился за большой камень у самого входа в пещеру, занял рубеж обороны и долбанул в небо из шмайсера. Четко заработала немецкая машинка! Как старый надежный «Зингер». Даром, что пятьдесят лет в пещере провалялась. Одно было непривычным — затворная рама слева, а не справа, как у нашего «Калашникова», и рассеивание при стрельбе значительно больше.

— Ну, что ж ты, сука фашистская, нос-то задираешь! — ругался Лютый на шмайсер, заметив при стрельбе, что при длинных очередях ствол слишком сильно уводит вверх. Но уже через несколько секунд он приноровился — сказывался высокий класс огневой подготовки.

По радисту в пещере сверху били одновременно человек пять. А Юрка, как на грех, спрятался не очень надежно — у самого края входа в пещеру. Угол рации был на виду. Но он продолжал вызывать! Вызывал Землю, наплевав на опасность.

По Лютаеву работали пять автоматчиков. И снять эти цели на такой верхотуре из шмайсера было практически невозможно. А в горах побеждает тот, кто находится наверху.

Это позже Олег прокачает ситуацию и поймет, откуда здесь вдруг появились эти стрелки. Обе горные тропы была взорваны после ухода отряда Усамы. Таким образом, минеры уходили последними, с большим опозданием, и заметили, что пленникам удалось выбраться из пещеры. Ясно дело, им захотелось пострелять по живым мишеням.

— Юра! Передавай наши координаты! — кричал Олег между очередями, которыми он огрызался наугад, вслепую, подняв автомат над верхней кромкой своего камня, потому что боевики не давали ему поднять головы.

— Передавай о минировании офицерского дома!

— Передаю уже! — ответил радист и через пару минут доложил: — Готово! — Он тут же подключился к стрельбе.

Хуже всего было то, что несколько боевиков уже спустились по канатам на площадку перед пещерой и рассредоточились за большими камнями, которые ее покрывали в хаотическом беспорядке. Двое из наседающих решили пробежать по краю пропасти, чтобы найти укрытие понадежнее, и тут же полетели мешками вниз. Лютый ласково погладил свой шмайсер в знак благодарности за хорошую службу.

Тем временем по канатам на плато спустилось еще человек десять. Лютаев изловчился и из своего укрытия в два кувырка перебрался в пещеру к радисту, который тоже продолжал отстреливаться.

— Пацан! Ты все передал?

— Все!

— Е-мое! Ты ранен?

— Да руку, суки, зацепили.

Боевики — уже двадцать с лишним человек — подбирались к нашим ребятам по террасе плато, используя естественные укрытия. Их разделяло несколько десятков метров. У входа в пещеру рванула граната, потом другая.

— Все, Юрка! — закричал Лютаев. — Оставаться нельзя! Они нас зажмут в пещере и гранатами закидают, а здесь взрывчатки видимо-невидимо. Рванет так, что мало не покажется. Не дождемся мы вертушек. — Он нырнул в дальнюю пещеру и вернулся с часовой миной, что-то там покрутил и положил у входа в пещеру.

Потом приготовил несколько противопехотных гранат, по форме похожих на бутылку, и одну за другой бросил их в сторону боевиков. — Делай, как я. За мной!

— Куда, командир?

— За мной, воин! — Лютаев ринулся к обрыву. — Юрка!

Радист побежал к нему, поворачиваясь вокруг своей оси и поливая камни свинцом, как из шланга. Чеченцы увидев человека в эсэсовской форме, да еще со шмайсером, от удивления перестали стрелять.

— Вперед! — скомандовал Лютый, столкнул Басаргина в пропасть и прыгнул следом сам. Позади них бухнул взрыв.

Свободное падение. Сердце уходит в диафрагму от страха и радости полета. В ушах свист воздушных потоков. Оба десантника считают, как учили: пятьсот раз, пятьсот два, пятьсот три! Чека! Купол! И хлопки над головой: парашюты наполняются воздухом.

— Есть! Юрка! Есть! — кричит от радости Лютаев, даже не замечая, что сверху, с плато, по ним продолжают стрелять.