Юрий Коротков: Мадемуазель Виктория

Юрий Марксович Коротков

Мадемуазель Виктория

Повесть о девочке, дочери советских специалистов, работающих в Египте. Время действия -- весна и первые дни июня 1967 года, последние мирные дни Европы и начало арабо-израильской войны. Русская школа в Каире, прием в пионеры, пионерский лагерь... -- за всем этим острое чувство Советской Родины. В повести изображена жизнь Египта, искренняя приязнь арабов к советским людям. Первая книга молодого автора.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ

Утро

Аза и Леми

"Синдбад-мореход"

Школа

Перед лицом далекой Родины

Суп из белых грибов

Когда засмеется Сфинкс?

Веселый город Зу

Пир горой

"Асуанская плотина", "Братья-мусульмане" и бык Коська

Часть вторая. ШЕСТЬ ТРЕВОЖНЫХ ДНЕЙ В ИЮНЕ

Гром среди ясного неба

Через пустыню

В Докки

"Ястребы" над Городом Солнца

Ответ врагам революции

Пока стоит цитадель Саллах ад-Дина

Домой!

Часть первая. СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ

УТРО

Просыпается деревня Марфино.

Петух Задира вскочил на забор. Покачиваясь, похлопывая крыльями, утвердился; скосил глаз на краюху солнца над Ученеким лесом, выждал паузу в петушином хоре и заорал, закидывая голову и раздувая грудь радужным пузырем.

Скоро проедет по улице пастух Макеич, соберет стадо. Хозяйки доят коров. Звенят по Марфину тугие струи молока, звенит колодезная цепь, звенят птицы в лесу.

Трава и деревья в росе. Много росы, небо без облачка -- будет хороший день.

Бабушка Софья доит Красотку, разговаривает:

-- Красотушка, красавица, кормилица, дай молочка. Ведерочко по кромочку. Парного с пеночкой...

Вика стоит на крыльце, щурит заспанные глаза на близкое солнце, морщит веселый нос. Выдергивает прут из голика и спускается в щекотную росистую траву. И у нее в ранний час работа: выгонять Красотку в стадо.

Вот уже катит на велосипеде Макеич. К спине его спинкой привязан стул, кнут волочится по траве, сбивая росу.

-- Подъем-побудка! -- кричит Макеич весело. -Пеструхи-Красотухи-Буренки-Голубки-и-и! Собирается стадо. Впереди черный бык Коська с железным кольцом в носу: волочит кольцо по земле, собирает большими мокрыми ноздрями ночные запахи.

Бабушка Софья уносит в дом пенистое, густое молоко. Красотка сама выходит из стойла, идет знакомой дорогой к калитке. Вика вприпрыжку бежит сзади, размахивая прутом, опасливо покрикивает, подражая бабушке:

-- Пошла, кормилица, пошла, родимая!

По другую сторону улицы Вовка, всклокоченный со сна, выталкивает костлявую Ночку.

Макеич, не слезая с велосипеда, опирается на Викин забор:

Здравствуй, Вика-чечевика-люцерна-клевер.

Здравствуйте, дядя Макеич, -- отвечает Вика и ждет: сейчас пастух закурит мятую папиросу, взглянет в небо и будет рассуждать про жизнь.

Макеич пыхает горьким голубым дымком, кашляет, разгоняет дым ладонью.

-- Читал я где-то в умных книгах, слышь, в древней стране Египтии, значит, корова священной животиной почиталась. Не просто тебе тварь двурогая, бессловесная, а богиня! Не дураки, значит, в Египтии жили, понимали, что куда. Слышь, богиня! Радость и счастие дарует человеку буренка... Так вот, клевер-люцерна!..

Проходят марфинские "богини", раскачивая легким выменем, уезжает следом Макеич со стулом на спине. Остается над улицей сладкий запах парного молока, остаются копытца в земле, вода в копытцах и синие кругляшки неба в воде.

Вовка опирается на калитку, смотрит на Вику, ковыряет свежие царапина на руках.

Слышь, Заяц, айда ввечеру на Учу!

А у меня папа вечером приезжает! -- кричит Вика черезулицу.

А и не очень-то хотелось, -- равнодушно отвечает Вовка, но не уходит. -- А Борька опять яблоки таскает...

Вика смотрит вдоль улицы. Под яблоней у колодца стоит порожняя двуколка, задрав кверху оглобли. Борька, козленок, пятится от нее, разбегается, стуча копытцами, бежит по оглобле, хватает зубами зеленое яблоко. Двуколка мягко опускает его на землю и опять зарывается оглоблями в листву.

Борька громко хрустит яблоком, блаженно моргает белыми ресницами, трясет редкой бороденкой, в которой застряли яб-лочные крошки. Оглядывается на ребят, подмигивает и вдруг затягивает дребезжащим голоском: "Алла-алла-алла!"

-- Алла-алла-алла! -- кричит муэдзин с минарета.

Вика приоткрывает один глаз и тут же крепко-крепко зажмуривается. Но уже нет подмосковной деревни Марфино. В зажмуренных глазах разбегаются огненные круги африканского солнца. Заунывно кричит муэдзин в Замалеке. Просыпается Каир.