Димфна Кьюсак - Солнце – это еще не все

Карл нахмурился.

– Ты скоро убедишься, что это не так-то легко. Без влиятельной поддержки ты тут ничего не добьешься. Ты должен будешь к ним приноравливаться.

– Не хочу ни к кому приноравливаться.

– Не будь дураком. Посмотри, какого положения добился я. Я приехал сюда из Штатов, не имея ни рекомендаций, ни технической специальности, которая могла бы обеспечить мне место в их высокоорганизованном обществе. А теперь? Меня принимают члены правительства, в их клубах я желанный гость. Почему? Потому что мои слова совпадают с тем, что они хотят от меня услышать, и, если ты будешь потакать их предвзятым мнениям, они дадут тебе не только деньги, но и власть. А для этого тебе необходима помощь, которую мы можем оказать. Не верь тому, что говорит иммиграционное управление и печатают газеты о новоавстралийцах, – все это чепуха. Если ты не англичанин, то даже твои внуки еще будут считаться новоавстралийцами. Даже тот факт, что Британской империи давно уже нет, а Британское Содружество Наций дышит на ладан, не сбил с них эту спесь.

– Почему же вы приняли австралийское гражданство, если вы так к ним относитесь?

– Это было необходимо. Своего рода защитная окраска. Моя работа требует, чтобы я оставался в этой стране, и мне приходится прибегать к некоторому камуфляжу. Мой тебе серьезный совет: при первой же возможности прими австралийское гражданство, дай присягу, говори одно, а думай другое. Они не догадаются. Ты будешь принят в их среду, а верность своему долгу сохранишь в глубине сердца.

Иоганн решительно замотал головой.

– Там, на родине, я наслушался столько всякой гнусной ерунды, именуемой верностью долгу, что мне стали противны сами эти слова. Если уж говорить начистоту, я признаю только свой долг в отношении живописи.

– Довольно глупо, и они этого не поймут.

– Я не хочу жить в стране и все время терзаться сомнениями, что где-то мне было бы лучше.

– Если под этим «где-то» ты подразумеваешь Германию, то там, конечно, лучше.

– Быть может, для вас, но не для меня. Не забывайте, что я вырос в другой Германии. И большинство молодых немцев, которых я здесь встретил, думают так же, как я.

Карл посмотрел на племянника. Он явно хотел его о чем-то спросить, но передумал. Заговорил он уже иным тоном:

– Я забочусь только о твоей пользе. Ты введен в заблуждение тем, что ты здесь слышишь. Ты не знаешь этой страны. Пока ты будешь подлаживаться к ним и заверять их, что австралийцы самые чудесные люди в мире, они все будут готовы для тебя сделать. Повторяй им двадцать раз на дню, что ты ждешь не дождешься момента, когда станешь австралийским гражданином, и они будут хлопать тебя по плечу и говорить, что ты «славный парень». Но стоит им заметить, что ты сохраняешь независимость и верность традициям своего прошлого, ты сразу станешь для них чужаком. Нет, они хуже американцев с их «американским образом жизни». В Штатах по крайней мере есть меньшинства, которые держатся вместе, почитают свои традиции, говорят на родном языке, не вызывая ни подозрений, ни постоянных нападок. А здесь они навязывают нам свой австралийский образ жизни, словно Моисей получил его вместе с десятью заповедями. Вероятно, они потому так и снисходительны к евреям. И вообще они тут заражены еврейством.

Карл откинулся на спинку стула, ковыряя в зубах.

– Нелепый народ. Открыто хвалятся, что они на восемьдесят процентов англичане – и действительно они англичане в худшем смысле слова! Они унаследовали британское высокомерие и как жители колонии дополнили его своим провинциализмом. Вот почему жить с ними труднее, чем с самими англичанами: те настолько преисполнены сознания собственного превосходства, что проявляют терпимость к чудачествам других людей. А здесь все будет идти отлично, пока они думают, что ты стараешься ассимилироваться. Но стоит им почувствовать, что ты инакомыслящий, они покажут тебе свое истинное лицо.

Иоганн смотрел на него с недоумением.

– Почему вы так сильно их ненавидите?

– Ненавижу? Вовсе нет. Я их презираю. Возомнили себя великой нацией только потому, что у них большой материк. Если бы они были великой нацией! У них самый высокий в мире уровень жизни. Но каков этот уровень? Когда я приехал в Германию в тридцатых годах, вся страна была охвачена безработицей, но культура там была такая, какой здесь и не снилось. Австралийцы заглатывают все, что ни придет из-за границы. Их комплекс неполноценности больше их континента. Их профессора, побывавшие за границей, толкуют об Оксфорде, Гейдельберге, Гарварде так, будто это их города. Мы, немцы, стремились вернуться даже в разбитую и поверженную Германию, а эти сверхоплачиваемые дикари поедут куда угодно, лишь бы им больше платили. Болтают о демократии. Фикция! Болтают о христианской цивилизации – еще большая фикция. «Мне, Джек, хорошо, – говорят они. – А на тебя мне начхать!» У них нет религии, кроме религии денег, у них нет политики, кроме политики накопления денег. Свободомыслящий австралиец – миф. Они марионетки, которых за одну руку дергает Вашингтон, а за другую – Лондон.