Димфна Кьюсак - Солнце – это еще не все

Кеппель указал на фон Рендта.

– Он был там, в своей черной эсэсовской форме, и отдавал приказы за своего штурмбаннфюрера, так как он говорил не только по-немецки, но и по-сербски.

– Ложь! – воскликнул фон Рендт. – Я уже сказал вам, что никогда не служил в эсэсовских частях и по-сербски не говорю.

Кеппель не обратил на его слова никакого внимания.

– Теперь ему не уйти от правосудия; но если уж говорить о торжестве справедливости, то перед судом должна была предстать почти вся немецкая армия за то, что произошло в тот день в Карловаце, когда простых солдат вермахта можно было отличить от эсэсовцев только по их форме.

Иоганн растерянно посмотрел на дядю. Если все, что они рассказывают, правда, значит в его жилах течет кровь военного преступника. «Немыслимо, – твердил он себе. – Дядя Карл старый глупец, помешавшийся на прошлом, но он не злодей».

Фон Рендт задергался, стараясь разорвать веревки.

– Говорю вам, что я никогда не был в Карловаце.

– Но зато я был там, на этом дворе, – негромко сказал Бранкович, – я и триста других школьников. Тогда мне было семнадцать лет, и я учился в последнем классе.

Его слова въелись в сознание Иоганна, как кислота.

Постепенно далекий мир юности двух незнакомых людей становился его миром. Он разделял страдания Бранковича и мучительные сомнения Кеппеля, которые вставали за этим сухим изложением событий. Настоящего не существовало. В тот давний день это он был школьником из далекого сербского городка, и прошлое этих людей каким-то неведомым образом стало его прошлым.

Лето кончилось. Улетели птицы. Уехал отец. В реке отражается ярко-желтая листва ив, горы вокруг пылают золотом и багрянцем, теплые дни становятся все короче, ночи холоднее. Война. Поражение.

Хайль Гитлер! Сербия будет работать на благо рейха!

Зиг хайль!

Немецкие эшелоны с грохотом проносятся по сербской земле, раззолоченной осенью, пахнущей яблоками и собранным виноградом. Дым от сжигаемых листьев, будто едкое дыхание поражения, окутывает все.

Ярость и безысходность. Война за каждым учебником, который он читает. Война за каждой математической задачей, которую он решает. Война за каждым опытом на уроках химии. Война. Шпионы и коллаборационисты в городе. Школьные товарищи тайком уходят к партизанам в горы.

Ночью, ворочаясь без сна в постели, он слышит грохот военных эшелонов, и сердце разрывается между желанием уйти к партизанам и долгом перед матерью, чьи рыдания он слышит за стенкой спальни. Старшая сестра тоже плачет. Ее жених ушел к партизанам.

Ему никогда не хотелось стать военным, как его отец. Последний раз, когда отец приезжал в отпуск, они с ним из-за этого даже поссорились. Сейчас он очень жалеет об этом, а по ночам плачет, потому что отец попал в плен, и неизвестно, увидятся ли они когда-нибудь.

«Война скоро кончится», – говорит мать и сама старается в это поверить.

Так же говорят и другие люди Но старый учитель истории сказал: «Не верьте. Вспомните турок. Пятьсот лет рабства!»

«Ни за что! – шепчут они друг другу. – Ни за что!» И на другой день еще два места в классе оказываются пустыми.

«Будь осторожен, сынок, – умоляет мать, провожая ею в школу. – Помни, кроме тебя, у нас нет никого. Присмотри за братишкой».

О да! Он осторожен! Он не так безрассудно храбр, как Милан.

Трудно убедить мальчишку Милана, что надо быть осторожным. Он все время грозится убежать к партизанам, хотя ему только пятнадцать лет. Он смелый и отчаянный. Ему это кажется приключением.

Город вдруг перестал быть их городом. С шести часов вечера комендантский час. На каждом углу патруль из нацистских пособников. Фольксдойчи в черных бриджах, черных рубашках, черных галстуках, в красных нарукавных повязках с черной свастикой. Наглые четники с длинными волосами и бородами, развевающимися на холодном ветру; их кривые кинжалы поблескивают за поясом черных шаровар, как когда-то у турок.

Черное. Черное. Все кругом черное.

У жителей города замкнутые, непроницаемые лица. Они ходят опустив глаза, чтобы нацисты и предатели не смогли прочитать в них ненависть. Куда-то исчез тот старый полицейский, который всегда приветливо улыбался ему. Незнакомые полицейские следят за порядком в городе и с особым подозрением поглядывают на учащихся. Отряды Лотического рыскают по фабрикам, железнодорожным депо и домам партизан.

На пороге их дома убит солдат из отступающего боснийского полка. Они с матерью говорят, что не знают этого человека, хотя он был другом отца.