Олег Лукошин - Первое грехопадение

— Блядь! — закричал я. — Курва! Вонючий кусок мяса! Кто породил вас на свет, похотливых и мерзких сучек!?

— Я не знала! — закрывая лицо руками, плакала девушка. — Я не знала, как надо.

— Может быть, Бог! — возвышался я над ней. — Скажи, Бог породил вас? Скажи, я хочу знать!

— Бог! — кивала она. — Бог породил!

Кулаки были занесены для повторных ударов. Девушка отпрянула и попыталась забиться под кровать.

«Что я делаю?», — мелькнуло в голове. — «Как в прошлый раз не надо».

Я выпрямился, отошёл от кровати и в задумчивости стал ходить по комнате.

— Бог ни в чём не виноват, — говорил я. — Как может быть в чём-то виноват какой-то Бог? Да и нет вовсе никакого Бога!

Я рассмеялся.

— Точно, точно! Всё очень просто, к чему сомнения и терзания. Никакого Бога нет! Всё только мясо. Душное, тлеющее мясо.

Я помог девушке подняться и положил её на кровать. Лицо её было заплакано, струйка крови бежала по нему. Я сходил в ванную, намочил полотенце и стал вытирать им её лицо.

— Ну всё, всё, — говорил я и гладил её по волосам. — Всё прошло. Закончено и забыто. Сейчас займёмся сексом. Ты же хотела секса. Хотела, а? Чего молчишь?

— Хотела, — поспешно кивнула девушка.

— Вот. Хорошо. Ложись на живот.

Она легла на живот. Я стянул до колен кожаную юбочку, а за ним и показавшиеся мне ужасно дешёвыми и пошлыми розовые трусики. Маленькая неразвитая попка предстала моему взору. Я раздвинул ягодицы и провёл пальцем по анальному отверстию.

— Мясо, — засмеялся я.

— Сюда мы не договаривались, — повернув голову, заверещала девушка.

— Ты не хочешь сюда?

— Сюда дороже.

— Сколько?

— Тысяча. Только за сюда.

— Для чего тебе тысяча, сучка? Что ты будешь с ней делать?

— Мне нужно.

— Нужно ей…

Я послюнявил указательный палец и ввёл его в анальное отверстие.

— А! — коротко вскрикнула девушка.

Меня этот крик развеселил ещё больше. Я засмеялся в голос. Водил пальцем и смеялся.

— Я Анвару скажу, — бормотала девушка. — Он приедет и разберётся.

Я хохотал.

— Так нельзя, — пищала она. — Должны быть пределы какие-то.

Я хохотал.

— Я на работе. Я тружусь, как все. А Анвар злой. Ему убить — раз плюнуть.

Я хохотал.

Выдернув палец из анального отверстия, я поднёс его к её лицу.

— Облизывай!

— Я…

Я замахнулся. Девушка зажмурилась, а потом поспешно обхватила губами мой указательный палец.

— Трепетней! — говорил я. — Жарче!

Потом она лизала и другие мои пальцы. Я позволил ей сделать это и с пальцами ног.

— А ты хорошая, — говорил я ей. — Удивительно хорошая. Я не рассчитывал найти в этой дыре такой прелестный образец. Может быть, прогуляемся по городу? Посидим в кафе. Ночь вроде бы тёплая.

— Почему бы нет, — устало пожала плечами девушка.

Мы стали одеваться.

В кафе под открытым небом, где звучала какая-то противная музыка, мы сели за свободный столик. Я взял бутылку вина и две порции шашлыков. Несколько пьяненьких пар кружилось между столами. Неожиданно для себя я потащил девушку танцевать.

— Хорошо здесь, да? — спросил я её.

— Да, неплохо, — отозвалась она.

— Я не большой поклонник таких заведений, но иногда, после тяжёлого дня необходимо расслабиться. Здесь есть своё очарование.

— Я люблю бывать в кафе.

Я внимательно разглядывал её лицо.

— У тебя синяк останется, — сказал ей.

— А, ладно! — мазнула она рукой.

Мы кружились на освещённом пятачке, я прижимал девушку к груди, мне было хорошо.

— Знаешь, — шептал я ей на ухо, — как тяжело переживать разочарования и неудачи. Ты словно умираешь. Словно весь мир рушится в одночасье, а на его месте выстраивается какой-то другой — непонятный и враждебный.

— Что они хотели мне доказать? — продолжал я говорить. — Все эти гнойные сучки, которые не знают, как правильно прожить жизнь, но зато изощрённо умеют унижать. Нет, они не плюют тебе в лицо, не кричат тебе злобных фраз, они просто тихо ненавидят тебя. Ненавидят и заставляют свою ненависть материализоваться в несчастья. Я никогда не понимал, как им это удаётся.

— Девочек портят с рождения, — говорил я. — Им внушают их исключительную роль, какое-то немыслимое главенство. Вы — загадка природы, говорят им мерзкие церемониймейстеры жизни, вы — сосуд красоты. Вы — избранные существа, вас должны носить на руках и облизывать. Разве это так? Разве есть в тебе какая-то запредельная тайна? Неизведанные глубины? Разумеется, нет. Ты проста и убога. Ты ничтожна.

— Я ничтожна, — словно эхо повторяла она.