— Ровнее, ровнее, — поправляли опытные каменщики Володю. — Хоть и четвёртый у тебя разряд, а всё равно вкривь норовишь пустить.
— Ладно, — кивал он.
— Получается? — подмигивал плотник Валера.
— Вроде.
— Вовка молодец! — хлопал его по плечу сварной Лёша.
— Да какой уж молодец.
— Растёт, малай, растёт, — смеялся бабай Зарипов. — Не по дням, а по часам растёт. Глядишь, большим начальником станет!
Семагин выходил из бытовки.
— По моему представлению, — объявил он, — директор урезал нашей бригаде премию на пятьдесят процентов.
— Почему? — закричали ему.
— На каком основании?
— С какого хуя?
Семагин подскочил к Валере.
— Ты тут хуями кроешь?
— Я, — расхрабрился тот. — Не имеешь право премию удерживать!
— А на-ка! — бригадир врезал Валере в челюсть.
Тот повалился на землю.
— С тебя сто удерживаю.
Семагин обвёл глазами бригаду.
— План не выполняем. В сроки не укладываемся. Кто не доволен — идёт на хуй. К бомжам и нищим. Остальные затыкают пасть и работают.
Громко хлопнув дверью, он скрылся в бытовке.
— Садист! — держался за разбитый рот плотник Валера.
— Изверг! — шептал сварной Лёша.
— Ай, как людей ломает! — чесал лысину бабай Зарипов.
В тот же день Валера написал объявление об увольнении.
— Я ему не пацан, — сказал он. — Хватит с меня. Пусть над другими издевается.
«Струнка, — представлял Володя. — Маленькая тонкая струнка. Она натянута. Она дрожит. Она порвётся. Он не сверхчеловек».
— С пятым разрядом тебя! — поздравляли мужики из бригады. — Головокружительная карьера.
— Скажите тоже! — отшучивался Володя. — Карьера у интеллигентов. А у нас, простолюдинов — выживание.
— Не, ты быстро движешься, — говорил сварной Лёша.
— Начальником, начальником станет! — смеялся бабай Зарипов.
Семагин осматривал кладку. Как всегда был недоволен.
— Опять, блядь, уклон какой-то! — бормотал он.
— Да нет уклона, бугор, — оправдывались каменщики. — Тебе кажется.
— Ни хера мне не кажется. Это вы зенки залили и всё вам хорошо.
Лёшу, Зарипова и Володю он подозвал к себе.
— Для вас, мужики, отдельное задание, — сказал многозначительно. — Я в деревне дом строю. Отправляю вас туда на две недели.
— Эх ты! — выдохнул сварной Лёша.
— Спать там есть где. Питание обеспечу. Зарплата будет идти.
— Спасибо, бугор, обрадовал! — возмущался Лёша.
— Чё, не доволен чем-то?
— А с чего мне довольным быть? Я десять дней как женился. Медовый месяц. А ты меня в деревню.
Семагин сверлил его маленькими чёрными глазками.
— Это не обсуждается, — отрезал он. — Или ты работаешь, или…
— Понятно, понятно. Всё, хватит с меня, пишу заявление.
— Как знаешь, — бросил Семагин, уходя.
На корточках Лёша писал заявление.
— Изверг! — сокрушался он.
— Людей ломать, — качал головой бабай Зарипов, — людей ломать любит.
Дом бригадиру они строили почти месяц.
«Это всего лишь поток, — рисовалось в воображении Володи, — поток эмоций. Он несётся, он стремителен, но необходимо удерживать его в русле. Не позволять волнам подниматься и захлёстывать. Люди не совершенны. Он проиграет».
— Поздравляю, — жал ему руку Семагин. — Шестой разряд — это не шутка.
— Спасибо, — ответил Володя.
— Конечно, текучесть у нас большая, — говорил бригадир. — Во многом с этим связано то, что ты так быстро поднялся. С шестым разрядом в СМУ люди по любому быть должны. Но ты терпеливый.
— Стараюсь.
— Слышал, ты в институт поступил?
— Да.
— Молодец, учись. С образованием не пропадёшь.
Рабочий день закончился.
— Домой сейчас? — спросил Семагин.
— Домой.
— Пойдём вместе.
До автобусной остановки они шли вдвоём. Володя чувствовал себя крайне скованно.
— Ухожу я, Вовка! — сказал Семагин. — Неделя ещё, и всё.
— Уходите?! — удивился Володя. — Вот это да!
— Хватит с меня. Заебался такой жизнью жить. Каждый день как последний. Отдохнуть хочу. Дом в деревне построил, там буду доживать. Магазин открою. Продуктовый.
— Неожиданная новость.
— Тебя буду рекомендовать в бригадиры. Ты самый путный из всех.
«Спокойствие, — торжествовал Володя. — Размеренность, терпение. Они не могут не принести результаты».
— Где Зарипов? — вышел Володя из бытовки.
— Не знаем, бугор, — воротили рабочие лица.
— Я вас спрашиваю! — заорал он. — Где Зарипов?!
— За вагончиком, — сознались они. — В траве лежит.
— Пьяный?
— Видимо.
Бабай Зарипов в невменяемом состоянии валялся в тени. Володя потормошил его ногой. Тот лишь мычал в ответ.
Читать дальше