Олег Лукошин - Первое грехопадение

— Ты знаешь, кто я такой?! — орал он, опуская на мою голову свои тяжёлые ботинки. — Знаешь?

«Да кем ты можешь быть, уёбище? — шевелились в моей голове мысли. — Одной из бесчисленных человеческих тварей, которых миллиарды! Всё равно я ненавижу тебя».

Любой из этих мужиков грохнул бы меня, дохлого и больного, в одиночку. Но они пришли стаей. Это правило: альбиноса должна загрызать стая. Чтоб другим неповадно было. Это ёбаная матрица социума: она мгновенно вычисляет, какой из элементов в её системе стал давать сбои и тут же высылает к нему бригаду возмездия.

— Спасибо, — теряя сознание, бормотал я окровавленными губами, — большое спасибо! Искренне благодарен вам. Вы научили дурака.

Две недели после этого я лежал в больнице. Урон здоровью был нанесён серьёзный: проломленный череп, отбитые почки, выбитые зубы. На работу в магазин я разумеется не вышел. И был безмерно рад этому.

Сейчас работаю сторожем. Слушаю по ночам радио, дрочу и читаю книги.

Совершенно один. Счастлив.

«Люди сволочи, — думал Володя. — Люди слабые гнусные сволочи».

— Новенький? — встретил его невысокий усатый мужичок.

— Да, — кивнул он.

— Подсобником?

— Ага.

— Я — Семагин, бригадир, — сказал мужичок. — Во всём меня слушаться, ясно?

— Ясно, — ответил Володя.

Интонация голоса бригадира не предвещала ничего хорошего.

— Здесь правило простое: или ты работаешь или идёшь на хуй. Пока понятно?

— Понятно.

— Переодевайся, и дуй вон к тому парняге. Будешь кирпичи подтаскивать.

Так Володя познакомился с бригадиром.

— Бугор у нас зверь, — говорил каменщик Паша.

— Садист, — добавлял плотник Валера.

— Изверг, — шептал сварной Лёша.

— Людей ломать любит, — подводил черту бабай Зарипов, который работал штукатуром. — Скольких уже поломал!

«Спокойствие внутри, — рассуждал Володя. — Оно со мной. В спокойствии сила. В спокойствии размеренность».

— Эй, урод! Я тебе где сказал быть!?

Сжав кулаки, Семагин шёл прямо на него. Володя отступил назад.

— Меня за водой послали, — ответил он.

— Какой водой! Я тебе говорил с места не сходить?

— Да.

— Какого хера ты ушёл?! Я тебя где искать буду?!

Володя смотрел себе под ноги. Молчал.

— Кто тебя послал?

— Валера.

— Валера здесь кто?

— Он плотник.

— Вот и посылай плотника на хуй! Если тебе бригадир сказал на месте стоять, значит на месте стой.

Володя кивал головой.

— Ты понял меня? — смотрел бугор на Володю. — Или ты тупой? Не понимаешь.

— Я понял.

Семагин отошёл.

— Зверь! — качал головой каменщик Паша.

— Садист! — бормотал плотник Валера.

— Изверг! — хлопал глазами сварной Лёша.

— Эх, до чего же людей ломать любит! — возмущался бабай Зарипов.

«Я способен терпеть, — вертелось в голове Володи. — Мне по силам. Я спокоен, я твёрд. Я преодолеваю разломы. Я карабкаюсь».

— Чё, Володь, третий разряд дали?

— Угу.

— А чё невесёлый?

— Третий разряд — ученический.

— Ну всё же не подсобник уже. Каменщик.

— Всё равно на кладку не пускают.

Рабочий день подходил к концу.

— Бугор, пойдём мы? — спросил каменщик Паша.

— Время уже, — добавил плотник Валера.

— Пора, — буркнул сварной Лёша.

— А, бугор? — скосил на бригадира глаза бабай Зарипов.

Семагин окинул всех быстрым взглядом.

— Никто не уходит, — сказал он. — Займёмся уборкой территории.

— Уборкой!.. — выдохнули все. — Да ведь нечем убирать. Ни мётел нет, ничего.

— Мётла наломаете. Руки в ноги и шагом марш.

Убирались до двенадцати часов.

— Бугор, всё кажись, — говорил каменщик Паша.

— Ага, чисто, — бурчал плотник Валера.

— Словно и мухи не срали, — кивал сварной Лёша.

— Отбой, бугор? — смотрел на бригадира бабай Зарипов.

Семагин обошёл территорию.

— Грязно. По новой пройдитесь.

Все схватились за сердце.

— Мы завтра никакие будем!

— Меня не ебёт, — отвечал Семагин. — Чистота залог здоровья.

— Да и мётла стёрлись.

— Новые ломайте.

Мели до трёх часов ночи.

— Зверь! — махал метлой каменщик Паша.

— Садист! — сплёвывал на землю плотник Валера.

— Изверг! — шипел сварной Лёша.

— Сломать нас хочет! — бормотал бабай Зарипов.

В пять утра Семагин их отпустил. К восьми вернулись на работу.

Каменщик Паша уволился.

— Всё, хватит с меня, — сказал он. — Не могу больше с этим гадом работать.

«Абсолютных людей не бывает, — размышлял Володя. — Человек слаб и ничтожен. Он такой же. Он проявит свою слабость».