Олег Лукошин - Первое грехопадение

Дядя Клёпа ходил по квартире и приплясывал.

— Все говорят, — пел он, — что тебе я не пара, что у меня на уме не любовь, а гитара…

Весёлая жизнь началась в квартире. Каждый день кураж-монтаж и бесплатное шоу.

— Друзья! — орёт Клёпа. Посередине комнаты накрытый стол, куча гостей. — А давайте пердеть! Хули мы как совки позорные, сидим и пёрнуть стесняемся.

Вскочил он со своего места и пердеть начал. Да не просто пердит, музыкально. Все тотчас же узнали мелодию из телефильма «Семнадцать мгновений весны».

— Облаком, сизым облаком, — стали дружно подпевать гости, — ты улети к родному дому, отсюда к родному дому…

— А ну-ка и я попробую! — поднялась тётка.

Пердела, пердела — долго у неё ничего не получалось. Вдруг, хоба — один в один мелодия из репертуара Изабеллы Юрьевой.

— Саша, ты помнишь наши встречи, — раскачиваются под песню гости, — в приморском парке, на берегу…

Один из гостей тоже класс показал. Встал и без всякой подготовки пропердел «Восточную песню» Ободзинского.

— Льёт ли тёплый дождь, — растроганно подпевают гости, и слёзы умиления бегут по их щекам, — падает ли снег, я в подъезде против дома твоего стою…

— Петька! — стал подбивать дядя Клёпа пацана. — Теперь твоя очередь.

— Нет, — мотает тот головой. — Не буду.

— Давай, давай, не ссы!

— Да не буду я, — отказывается Петька.

— Что, пионерская организация не велит?

Гости заржали — блин, всё же лучше Клёпы никто шутить не умеет!

Петька насупился, помрачнел.

— Не дрейфь, шкет! — не сдаётся Клёпа. — Можешь своего Оззи Озборна пропердеть, хоть я и терпеть его не могу.

— Давай! — орут гости. — Стань свободным человеком, Петька!

— Жизнь надо прожить в эпикурейском угаре, — объясняет Петьке Клёпа. — Пить, ржать, пердеть. А такие правильные обсосы как ты плохо жизнь свою закончат.

Петька обозлился окончательно.

— Это ты свою жизнь плохо закончишь, мерзкий клоун! — огрызнулся он и убежал из дома.

«Чтоб вы все сдохли, клоуны!» — думал Петька, шастая по улицам. «Нет вам прощения!»

Ночью, когда Клёпа с тёткой спали, он облил квартиру бензином и поджёг. Стоял на улице, смотрел на беснующиеся языки пламени, на вопящие человеческие тени и злорадная улыбка блуждала на его губах. В этот момент, единственный раз в жизни Петька запел:

— Mister Crowley, — сладострастно хрипел он, — did you talk with the dead…

Его поймали и посадили в детскую колонию. Да он и не отпирался, что виноват.

В колонии было хорошо. Крепкий мужской коллектив, взаимовыручка и внимание. Он получил там профессию швея-моториста и неоценимые уроки дружбы.

Откинулся Петька наконец. Вышел из колонии — ну, думает, новая жизнь начинается.

Зашёл в ресторан. Взял салат и пятьдесят грамм водки. Глядит — а там девки в шутовских нарядах голыми жопами вертят. Песни поют, а между песнями матом ругаются и паясничают.

— От станции любовь, — поют девки, — до станции разлука один у нас билет, один у нас билет…

— Что это за безобразие!? — возмутился вслух Петька. — Кто пустил сюда этих шлюх?

Подбежали к нему официанты, администратор подскочил.

— Успокойтесь, — говорят. — Это рядовой номер нашей концертной программы.

— Убью нахер! — машет Петька вилкой. — Всех замочу!

Выкинули его на улицу. Почувствовал Пётр, что тяжело ему будет в социум вписаться.

«Ну да ладно, — думает. — Мы ещё поборемся. Мне бы на работу устроиться. А дальше жизнь наладится».

Пытался он устроиться по профессии, полученной на зоне. Да только не нужны никому швеи-мотористы. Вся страна торговлей занята. Пошёл грузчиком в продуктовый магазин. Коллектив там весёлый оказался. Все, от директора до уборщиц, улыбчивые, приветливые.

— Земля в иллюминаторе, — входит в свой кабинет директор. — Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна…

— Там, где клён шумит, — плавают по залу продавщицы, — над речной волной говорили мы о любви с тобой…

— Письма, — машут швабрами уборщицы, — письма лично на почту ношу…

Один Петька не пел.

— Ты чего такой смурной? — спрашивают его. — Неужели жизнью не доволен?

— Вот получу зарплату, — отвечает он, — тогда стану доволен.

Пришёл срок зарплату получать. Зашёл он в бухгалтерию.

— Сколько мне начислили? — спрашивает.

А весёлая бухгалтерша смеётся на его слова, аж за живот толстый держится.

— Ты мне не снишься, — мурлычет и глазками в Петьку стреляет, — я тебе тоже…

— Ну так сколько? — начинает он злиться.

— Тебе ничего в этом месяце, — отвечает бухгалтерша. — Ты ещё две тысячи должен остался.