Олег Лукошин - Первое грехопадение

— Негодник! Засранец! — выкручивала она ему ухо. — Где нахватался, на улице? Кто тебе сказал, Владик сказал? Всё, не будет ноги Владика в нашем доме.

— Не Владик, не Владик! — захныкал Дима. — Это большие мальчики говорили.

Было больно.

— На улицу не пойдёшь, — вынесла приговор мама. — Глядите-ка на него! От горшка два вершка, а уже ругаться научился.

Весь вечер Дима сидел на диване и плакал. Ухо распухло.

— Ты чё вчера не выходил? — отчитывал его Владик.

— Матуха не пустила.

— Фу, матуха. Смотался бы!

— Она следила…

— Такое пропустил! Танька из третьего подъезда трусы снимала!

— Трусы!? — удивлению Димы не было предела.

— Ага. Мы ей мороженое купили и она согласилась.

Дима был убит этим известием.

«Матуха проклятая! — негодовал он. — Чтоб ты сдохла!»

— Ты куда? — выглянула из кухни мать.

Дмитрий поморщился.

— Жопой резать провода, — ответил раздражённо.

— Немало ты их нарезал, — мама попыталась свести разговор к шутке.

— Перестань! — сказал он. — Мне тридцать два года, хватит спрашивать куда я иду.

— Пока ты со мной живёшь, я за тебя отвечаю. Вот женишься, будешь жить отдельно — тогда делай, что хочешь.

Угрюмо сопя, Дмитрий надевал ботинки.

— Если снова напьёшься, то лучше не возвращайся, — сказала мать.

— Ладно, лягу на лестничной площадке.

— Сын-пьяница мне не нужен!

— Тебе вообще сын не нужен. Не пойму, нафига ты меня заводила.

— Я думала, ты умный, правильно жить будешь. Ты же книжки читать любил, интересовался всем.

— Что мне с книжек этих — деньги свалились, счастье?

Мать тяжело вздохнула.

— Тебе с хорошей девушкой надо познакомиться.

Дмитрий коряво засмеялся.

— Обязательно, обязательно.

— Как ту девушку звали, которая приходила к нам как-то? Ирина? У вас же было что-то. Может, стоит позвонить ей, продолжить общение.

— Какая Ирина! — отмахнулся сын. — Она уехала давным-давно.

— Ну, другие есть.

Дмитрий открыл дверь.

— Отстань! Тошно мне уже от тебя.

В подъезде ждали два приятеля.

— Ну чё, сколько надыбал? — спросили его.

— Тридцать рублей.

— Маловато…

— Мать ещё пенсию не получала. Что нашёл.

— Ладно, на штырь наберём.

В голове всё ещё звучал голос матери.

«Чтоб ты сдохла! — думал Дмитрий. — Никакой жизни с тобой!»

— Ты куда? — тяжело передвигая костыль, вышла в коридор мать.

Дмитрий Сергеевич вздохнул и, облизнув пальцы, пригладил редкие волосы на голове.

— Жопой резать провода.

— Дмитрий! — мать смотрела на него с горестным укором. — Тебе пятьдесят семь, а ты всё грубишь мне.

— А ты не лезь не в своё дело. Приляг лучше. Тебе доктор запретил вставать.

— Ты не насчёт огорода?

— Нет, не насчёт огорода.

— Не вздумай продавать его!

— А что с ним делать? Всё равно за ним никто не смотрит.

— Я, дай бог, ещё поработаю там.

— Ну конечно…

Дмитрий Сергеевич надел кепку и потянулся к дверному замку.

— Ты лекарства взял? — спросила мать.

— Взял, взял.

— Смотри, не злоупотребляй! И так уже до инвалидности допился.

— Отстань!

— Звони, если что.

Машина службы досуга стояла у подъезда.

— Это я звонил, — заглянул он в окно.

— Садитесь, — кивнул шофёр.

До места доехали быстро.

Вывели трёх девушек. Дмитрий Сергеевич выбрал самую маленькую, тёмненькую. Звали Полиной.

— Местная сама? — спрашивал он её, раздеваясь.

— Нет, из соседнего города.

— От матери, наверное, уехала?

— Конечно! — отвечала девушка. — Кому хочется с матерью жить.

— Молодец! Правильная позиция.

Член так и не встал.

«Это всё из-за тебя! — думал он о матери на обратном пути. — Ты меня сглазила, ты. Всю жизнь унижала, терпеть тебя не могу. Чтоб ты сдохла!»

Пока открывал дверь, на лестничную площадку вышла соседка.

— Дмитрий Сергеевич! — позвала его. — У вас мама умерла.

— Умерла!? — изумился он.

— Да. Полчаса как увезли. «Скорую помощь», видимо, вызвать успела, а те уже ничего не сделали.

Стол после поминок был ещё не убран. Мамин костыль стоял в углу. Тикали часы.

— Мама!!! Мамочка!!! — выл, уткнувшись в подушку, Дмитрий Сергеевич.

Ей было пятьдесят три, или что-то около этого. В фирме все называли именно эту цифру. Она была сухопарой, подтянутой женщиной, которая тщательно закрашивала седину, пользовалась дорогой косметикой и носила строгие деловые костюмы. Несмотря на тщательный уход, красота и молодость окончательно покинули её. Лицо её выглядело уставшим, осунувшимся, а глаза выражали грусть. Звали её Тамарой Леонидовной, фамилия её была Полонская. Она была владельцем и директором фирмы.