Фрэнсис Мэйес - Под солнцем Тосканы

Эта земля хранит ещё немало секретов. В 1990 году рядом с одной могилой была откопана лестница из семи каменных ступенек, о фланги которой облокотились полулюди-полульвы — вероятно, кошмарное видение потустороннего мира. Возле Кьюзи — это один из двенадцати древнейших городов Этрурии, такой же, как Кортона, — только недавно раскопаны городские стены. И в Кортоне, и в Кьюзи есть обширные коллекции предметов материальной культуры этрусков, найденных и археологами, и фермерами. Смотритель музея города Кьюзи покажет вам одну из десятков гробниц, обнаруженных в их районе. Римляне считали этрусков воинственными (а сами-то не такие, что ли?), но гробницы, огромные глиняные кони, бронзовые фигурки, предметы домашнего обихода показывают, что это был народ великий, изобретательный, с чувством юмора. Конечно, им приходилось быть сильными. Повсюду сейчас находят развалины стен и гробницы, построенные ими из огромных камней.

Найденные в окрестностях Кортоны гробницы за изогнутую форму потолка называют meloni — «котелки». Достаточно постоять под таким потолком несколько минут, как проникаешься ощущением времени.

Покинув гробницы, я направилась вверх по холму, сначала ехала медленно, потом по серпантину, с разворотами на 180 градусов, начала карабкаться вверх, и в лобовом стекле то и дело мелькали террасы с оливковыми деревьями, зубчатая башня дворца, где Лука Синьорелли упал со строительных лесов, разрушенная сторожевая башня и рыжевато-коричневые фермерские дома. Всё выдержано в мягких тонах: камень пастельных оттенков, оливковые деревья всех оттенков — от зелёного до платинового; даже небо может заволочь редкий туман, поднявшийся с ближайшего озера. В июле поля со сжатой пшеницей рядом с оливковыми рощами приобретают цвет львиной шкуры. Мельком я вижу Кортону, её благородный, как у Нефертити, профиль. Сначала я оказываюсь ниже великого собора эпохи Возрождения — церкви Санта-Мария-дель-Кальчинайо, потом, развернувшись на дороге на 280 градусов, поднимаюсь на уровень этого грандиозного строения, потом оказываюсь ещё выше, смотрю вниз, на серебристый купол и само здание. Оно имеет форму католического креста. Собор поставили обувщики-кожевники, после того как на стене их кожевни появился лик Девы Марии. Это святая Мария известкового карьера, потому что церковь воздвигнута на участке карьера, откуда они брали известь для дубления кож. Не удивительно ли, что священная земля часто так и остается священной: эта церковь поставлена на останках этрусков, возможно на месте их бывшего храма или захоронений.

Быстро оглядываюсь и вижу, как высоко забралась.

Внизу раскрыт зелёный веер долины ди Кьяна. В ясные дни вдали можно увидеть Монте-Сан-Савино, Синалунгу и Монтепульчиано. Оттуда можно посылать дымовые сигналы: сегодня большой праздник, приезжайте. Вскоре я добралась до высоких городских стен и, чтобы ещё раз прикоснуться к этрускам, проезжаю весь путь до последних ворот, называемых Колониальными, где большие шатающиеся этрусские камни подпирают фундамент, надстроенный в Средние века и позже.

Мне нравится, мчась мимо ворот, быстро заглянуть внутрь. В Кортоне продаются старые открытки — снимки вида города, сделанные из проёма этих ворот: узкая улочка карабкается вверх, по обе её стороны высятся дворцы. Когда входишь в город, сразу возникает ощущение безопасности, даже если издалека приближаются вооруженные копьями гибеллины, гвельфы или любой другой враг на данный момент; да и просто если удалось без происшествий преодолеть автостраду и вашу машину не «поцеловал» демон, промчавшийся мимо в машинке в два раза меньше.

Если я приезжаю на машине, я гуляю по виа Дардано. Считается, что Дардано, родившийся здесь, основал Трою. Слева остаётся маленький ресторанчик на четыре столика, его открывают только в полдень.

В нём нет меню, выбор блюд обычный. Я люблю предлагаемый тут до тонкости отбитый жареный бифштекс на подушке из рукколы. И люблю наблюдать за двумя женщинами у топящейся дровами кухонной печи. Они каким-то образом ухитряются никогда не изнемогать от жары.

А какие интересные узкие двери домов на этой улице! Есть мнение, что они прорублены высоко в стенах и использовались во времена распрей, когда ворота главный вход был забаррикадирован. Лично я подозреваю, что эти двери действовали и в мирное время. Всадник или выходящие из кареты в плохую погоду могли сразу оказаться внутри дома, не ступая на мокрую, грязную улицу, а в хорошую погоду дамы могли сохранить в чистоте длинную шёлковую юбку. Джордж Деннис, археолог, знаток девятнадцатого века, описывал Кортону как город «крайней степени нищеты». Если судить по форме дверей, похожих на гроб, можно считать её визуальным подтверждением теории о том, что это двери для выноса мёртвых.